рискованно. Разумеется, наши послания не должны попасть в руки врагов, но случается всякое, к тому же депеши могут просто похитить. Естественно, в нашей переписке мы пользуемся шифром. Противники используют те же методы, и их послания также зашифрованы. Вы догадываетесь, какую важную роль в дипломатической деятельности играет кодирование.
В Клермонском коллеже, знаменитом учебном заведении иезуитов, где Луи провел школьные годы, он много занимался правом, поскольку собирался стать нотариусом, хотя больше увлекался математикой. Его учитель, страстный поклонник Галилея и Коперника, дал ему понятие о логике, и, хотя науку чисел он знал недостаточно, у него сложилось некоторое представление о кодировании и методах шифровки.
— Вы знакомы с Антуаном Россиньолем,[7] шевалье? — спросил Бриен, судя по всему любивший задавать вопросы, на которые мог ответить он один.
Луи отрицательно покачал головой.
— В 1626 году принц де Конде осаждал Реальмон в Лангедоке, где засели мятежники-гугеноты. Город выглядел неприступным. Конде уже подумывал снять осаду, когда его людям удалось схватить гонца с письмом от осажденных. Это было скверное и совершенно невнятное стихотворение. В генеральном штабе принца предположили, что речь идет о секретном послании, но разгадать его никто не мог. Один офицер вспомнил тогда о местном дворянине по имени Россиньоль, который страстно увлекался математикой и криптографией. За ним тут же послали.
Антуан Россиньоль родился вместе со столетием и с ранней юности выказал себя гением шифровального дела. Он прочитал стихотворение за один день. В этом послании осажденные просили порох и боеприпасы, в которых жестоко нуждались. Принц вернул в Реальмон расшифрованное письмо, и гугеноты сдались, поскольку поняли, что их врагам все известно!
Ришелье, узнав об этом необычном подвиге, взял Россиньоля к себе на службу в качестве главы шифровального бюро, которое занималось подготовкой секретных депеш. Во время осады Ла-Рошели он без труда разбирал все послания протестантов. Удивительная способность взламывать вражеские коды и шифровать наши депеши самым надежным образом обеспечила ему блестящую карьеру. Он пользуется величайшей милостью Ее величества.
Я говорю об этом затем, чтобы вы поняли: Россиньолю известны все государственные тайны, и он стоит выше всяких подозрений.
Бриен на мгновение умолк, а затем добавил:
— Тем не менее, мы располагаем сведениями из надежного источника, что вот уже несколько месяцев Испания и, возможно, Соединенные провинции знают содержание наших самых конфиденциальных дипломатических посланий.
— Вы уверены? — с тревогой спросил Луи.
— Да, уверены! — вмешался Ле Телье. — У нас тоже есть шпионы.
Он посмотрел на Бриена и сделал тому знак продолжать.
— Вы понимаете, шевалье, что мы не сможем участвовать в конференции в Мюнстере, если противники будут читать нашу корреспонденцию. Следовательно, этому нужно положить конец.
— Есть несколько способов узнать содержание секретной депеши, — заметил Луи. — Можно перехватить ее и, зная код, расшифровать, но можно также получить незашифрованное послание.
— Именно так. Мы изучили все эти возможности. Наши враги могут узнать шифр двумя способами: либо они его получили — или купили — у предателя, либо у них есть человек, более талантливый, чем Россиньоль, и этому неизвестному гению удалось взломать код.
— Возможно ли такое? — удивился Луи.
— Очень трудно, но все-таки возможно, и даже Россиньоль признал это. Вспомните, что сделал он сам при осаде Реальмона.
— Но для этого нужно, чтобы противники захватили наши послания, — сказал Луи.
— Верно, мсье Фронсак. Как правило, они доставляются тремя разными курьерами. Поэтому нельзя исключать, что один из курьеров был подкуплен нашими врагами. Кстати, для конференции в Мюнстере мы собираемся набрать отряд неподкупных гонцов, назначив командиром Мориса де Колиньи, если герцог Энгиенский даст согласие, поскольку мсье де Колиньи находится, сейчас, в его армии.
— Я знаком с Колиньи, — заметил Фронсак, — я был с ним при Рокруа. Это талантливый и достойный человек. Вы сделали хороший выбор.
— Ах, да, вы же были при Рокруа, я и забыл! — с некоторой досадой бросил Бриен. — Но, возвращаясь к вашему последнему замечанию, мы не думаем, что наши депеши были захвачены, а потом расшифрованы. Мы больше склоняемся к версии об измене в недрах самой шифровальный службы мсье Россиньоля.
Луи удвоил внимание. Бриен же продолжил:
— Мсье Россиньоль использует для шифровки депеш то, что называют реестрами. Он внес в них изменения, и нам стало известно, что Испания узнала содержание депеши, кодированной с учетом этих изменений.
— Стало быть, это означает, что в наших службах есть шпион?
— Вот именно. В том самом шифровальном бюро, за которое отвечает Антуан Россиньоль.
— Сколько человек там работает?
— Под началом Россиньоля четверо служащих, причем все они были выбраны не только за свои познания в области чисел, но также за верность королевству и безупречную честность. Тем не менее, один из них, несомненно, шпион. Есть кое-что и посерьезнее. Мы опасаемся, что в сейф, где хранятся реестры для кодирования, проник кто-то посторонний.
— Если дело лишь в этом, вы могли бы сменить ключ? — предположил Луи.
— Все гораздо серьезнее, — устало ответил граф де Бриен, как если бы его тяготила обязанность вдаваться в детали. — Как я уже говорил вам, шифровка послания происходит на основе реестра. Это очень толстая книга, ибо шифровальщики не в состоянии удержать в памяти весь код. На самом деле книг две — одна для шифровки, другая для расшифровки. И эти реестры заперты в сейфе. Итак, сейф можно открыть, чтобы скопировать коды — или же взять положенные туда еще не зашифрованные депеши.
— Черт возьми! Иначе говоря, может оказаться так, что наши враги располагают и кодами и депешами! Вы не пробовали установить слежку за теми, кто имеет к ним доступ?
— Мы думали об этом. Но прежде чем принять такое решение, мы посоветовались с монсеньором Мазарини, и он разубедил нас.
— Почему? — после некоторого колебания спросил Луи, ибо уже угадывал ответ.
На сей раз заговорил Ле Телье, и тон его был очень серьезен.
— Нам пришлось бы вызвать полицейских приставов, дознавателей или комиссаров, что создало бы еще большие трудности. Пришлось бы сказать им правду или хотя бы часть ее, тогда как сейчас всего горстка людей осведомлена об этом деле. Мы почти уверены, что предателю не известно, что мы знаем, и нам важно, чтобы он по-прежнему пребывал в неведении. Между тем ведущие слежку могут чем-то выдать себя, и тогда мы потеряем всякую надежду выявить нашего шпиона. Их также могут подкупить, а это еще хуже! Главное же, — продолжал он, — вы и сами знаете, что нам хотелось бы вычислить не только всех членов этой сети, но прежде всего заказчика или заказчиков. Возможно, это иностранные агенты, но не исключено, что французы из числа грандов королевства, почему бы и нет? Мы вполне допускаем существование нового заговора. И не можем доверить задание такого рода неизвестному человеку. Вот почему кардинал послал нас к вам.
— Нам нужен человек, способный изучить все детали, — добавил Бриен, — найти преступника или преступников и предложить решение, которое сделало бы нашу службу шифровки безопасной. Главное же, человек, которому мы могли полностью довериться. Ибо в этой сфере любой попадает под подозрение. Его преосвященство полагает, что только вы способны нам помочь.
Наступило молчание.
Луи был удручен. Он прекрасно понимал, к чему они клонят. В последний раз, когда он помогал Мазарини, его избили и захватили в плен, за ним гналась банда убийц, и, наконец, ему пришлось в течение многих дней жить в обличье разбойника среди последней сволочи. У него не было никакого желания еще раз влезать в подобного рода авантюру.
— Вам не грозит опасность, — улыбнулся Ле Телье, словно желая успокоить его. — Но вы один в
