бесполезен. Старый дурак. Теперь она и сама понимала, что с ней.
— Епископ… думаю, у меня не так много времени, и…
— Перестань, Мэри, ты поправишься.
Его руки были сильными и теплыми, а их прикосновение успокаивало. Это были руки мужчины, которого ей хотелось бы узнать ближе.
— Я умираю. Вы это знаете, знает это и Феллоуз. Неизвестно только, как долго я протяну.
— Мэри, пожалуйста. Не говори так…
— Епископ, мой дорогой Великий епископ, вы должны выслушать меня сейчас. Если не выслушаете, у меня для этого больше не будет шанса.
Великий епископ вздохнул.
— Хорошо. Говори.
— Вы ведь помните, я приходила поговорить с вами об одном деле?
— Конечно.
— Так вот, я провела дополнительное расследование.
— И что ты обнаружила?
— В этом-то и проблема. Официально — ничего. То есть в буквальном смысле ничего.
— Не понимаю.
— Я просмотрела все папки, чтобы восстановить ход событий. Так вот, я обнаружила, что не хватает одной-единственной записи, доклада об инциденте.
— И какой номер был у инцидента?
— Я не помню. С каждым днем я буду помнить все меньше и меньше, поэтому вы должны запоминать вместо меня.
Она сжала его руку, и он ответил тем же.
— Я запомню, Мэри. Обещаю.
— Я даже не знаю, важно это или нет. И если это важно, то я не понимаю почему. Но вы должны это знать и выяснить, что все это означает. У меня с самого начала было нехорошее предчувствие. Что-то в нем не так.
— В ком?
— В Ричарде Шанти.
— Это Ледяной Рик?
— Да. Он не тот, кем считается.
— Я тебя не понимаю.
— Он не горожанин.
— У него нет статуса? Откуда ты знаешь?
— Я не знаю, откуда я это взяла. Но с ним что-то не так. С ним и его дочерьми.
— Лишить статуса такого человека… ты должна понимать, как это отразится на общественном мнении.
Она кивнула.
— Я понимаю. В полной мере. Но у меня есть ощущение надвигающейся угрозы, Ваша светлость. Что-то ужасное должно произойти с Эбирном и его жителями. И это как-то связано с Ричардом Шанти.
Великий епископ откинулся на спинку стула, как будто что-то обдумывал. Мэри Симонсон внимательно на него смотрела.
— Я не был уверен, стоит ли волновать тебя в твоем состоянии, — наконец сказал он, — но, раз уж зашел разговор… думаю, тебе следует знать. В городе больше нет электричества. Кто-то разрушил газовую станцию. Все запасы газа уничтожены.
— Боже. Кто это сделал?
— Это мог быть только Джон Коллинз. Даже Магнус не настолько безумен, чтобы воевать с «Велфэр» таким самоубийственным способом. Хотя он тоже, кажется, не тот…
— В каком смысле?
— Он не тот, кем был раньше. Власть испортила его.
Епископ явно что-то недоговаривал, но она не стала задавать ему наводящие вопросы, а вместо этого спросила:
— Что вы будете делать?
— Ну, Магнусу я, разумеется, не стал ничего говорить, но все свободные проповедники сейчас направлены в Заброшенный квартал на поиски пророка Джона и его убежища. Мы должны найти Коллинза, прежде чем это сделает Магнус, и представить его поимку как акт священной войны против неверных. Отсутствие электричества, возможно, нам даже на руку. Так нам будет легче восстановить верховную власть «Велфэр» и заставить горожан чтить Господа превыше всего, как это было в старые добрые времена.
Она на мгновение закрыла глаза и помолилась за возвращение прошлого, за то, чтобы мясным бароном стал человек, уважающий «Велфэр», Великого епископа и Господа. Если бы о стадах Избранных радел человек набожный, все было бы по-другому. Но один вопрос по-прежнему волновал проповедницу.
— Как же все-таки можно было вынести из архива документы? Я никогда не слышала о чем-либо подобном. А вы?
— Как тебе сказать… — Великий епископ отпустил ее руку и помассировал себе шею, снимая напряжение. — Насколько мне известно, такое случилось лишь однажды. Никто не знает, какую запись выкрали, об этом только слухи ходили. Но, как ты понимаешь, взять документ и избавиться от него мог только один человек. Проповедник. И такой проповедник нашелся в те времена. Он уже был стар, когда я пришел новичком. Его звали Пилкинс.
— Что с ним случилось?
— Он исчез.
— Куда? Почему?
— Никто точно не знает. Он что-то расследовал, так же как и ты, и обнаружил факты, с которыми не мог смириться. Ему следовало бы пойти к тогдашнему Великому епископу, но Пилкинс этого не сделал. Вместо этого он ушел в Заброшенный квартал, чтобы жить без Бога в душе и без наставлений Книги даров. Насколько мне известно, там он и умер. Никто его больше не видел.
— Вы думаете, что он мог взять именно ту запись, которую я ищу?
— Во всяком случае, это единственное разумное объяснение пропажи.
— Выходит, мы так никогда и не узнаем, о каком инциденте шла речь?
— Думаю, что нет.
Мэри Симонсон взяла руку Великого епископа и сжала ее со всей небольшой силой, что у нее осталась.
— Вы должны найти Шанти. Арестовать его. Найдите его, иначе случится беда. Не дайте ему исчезнуть, как исчез Коллинз.
— Я сделаю все, что смогу.
Магнус стоял над телом Барни Бернарда и тяжело дышал. Человек не был расчленен наподобие Избранных. Однако он был мертв.
Магнус приказал Бруно стянуть тело Бернарда ремнями, без всякой предварительной обработки. Пока Бруно собирал служащих ночной смены, уцелевших после взрывов и пожара, Магнус ходил из стороны в сторону по подвалу и, свирепея все сильнее, говорил:
— Никто меня не слушает. Никто не уважает больше. Меня, Магнуса. Великого Магнуса. Магнус —
Пот выступил на его лбу. Он тряхнул головой, как будто хотел избавиться от этих капелек, и они тут же оказались на бороде и волосах. Бруно и два охранника привели операторов ночной смены, скованных одной цепью. Рабочие неуклюже спустились по лестнице, подгоняемые помощником Магнуса. Увидев, в каком состоянии находится Магнус, они испуганно прижались к стене. Мясной Барон схватил с полки для
