– Сними эту дурацкую фотографию. Я уже с тобой.
– Мне нравится. Пусть еще повисит.
– Данек.
– Завтра.
– Данек.
– Хорошо. Сегодня.
– Я не должна этого говорить, но я скажу.
– Что?
– Мне это очень понравилось. Очень, очень, ужасно понравилось. Я раскисла. Я ревела, как... Я просто никак не могу разрешить себе поверить, что это про меня и со мной.
– Про нас, Елена. Про тебя, про меня. Про нас. Вместе.
– Ты понимаешь, что происходит? – шепнула Елена, улыбаясь ему в лицо.
– Да.
– Неужели? А ты знаешь, что с женщинами не бывает такого?
– Какого?
– Как со мной. Когда... Стоит тебе лишь прикоснуться ко мне.
– Правда?
– Так не бывает, Данек. Ты просто взрываешь меня, и все. И уже...
– Тебе хорошо?
– Боже, какое глупое слово. Просто вот так, как сейчас, я хотела бы умереть. Молчи! Если умирать, то вот так. По-другому мне будет страшно, а вот так – нет. Понимаешь ты это, мой мальчик, мой малыш?!
Он и в самом деле не пытался уйти, пока Елена не отпустила его сама. И когда отпустила, сказал:
– Собирайся.
– Куда?
– Со мной.
– Куда?!
– Просто со мной, Елена. Ты нужна мне сейчас рядом.
– Мы куда-нибудь едем?
– Да. В Рим.
– Зачем?
– Увидишь. Плохо, Елена. Мы можем не успеть.
– Господи. Что-то с понтификом?
– С ним все в порядке. Пока, слава Богу. Ты едешь со мной?
– Конечно.
РИМ. ФЕВРАЛЬ
В военной зоне аэропорта их встречал целый выводок одинаковых, как близнецы, автомобилей без номеров, в один из которых сели они с Еленой, причем Майзель – за руль, а в остальные – офицеры контрразведки в штатском. Машины разъехались в разные стороны, несколько человек остались возле самолета, готовя его к обратному полету. Елена ни о чем не спрашивала, – когда мужчины воюют, им лучше не надоедать вопросами. Бой все покажет сам. Важно было только одно – она была рядом.
Дорогой Елена еще раз убедилась, что в соревнованиях по ралли в городе Майзель даст сто очков вперед команде чемпионов мира. Остановился он только перед ватиканским шлагбаумом – на секунду, пока швейцарский гвардеец поднимал его.
Они стремительно прошли анфиладой дворцовых покоев, – их только провожали растерянными взглядами. Здесь нечасто бывали женщины, особенно в таком виде – в экзоскафандре и со сферой в руках. Понтифик был у себя в кабинете. Майзель легонько подтолкнул вперед Елену, следом вошел сам, шагнул к удивленно начавшему подниматься им навстречу из-за стола Урбану ХХ, проговорил по-чешски, несказанно удивив тем Елену:
– Салют, дружище. Елена, это Его Святейшество. Рикардо, – это Елена. Дальше будете знакомиться в Праге. Собирайся, друг мой.
– Что-нибудь объяснишь? – на хорошем чешском спросил понтифик. Елена едва успела, что называется, поймать свою нижнюю челюсть в полете.
– Дорогой.
– Что-то действительно серьезное? Ты так никогда...
– Обязательно, – оскалился Майзель.
Они еще отдавали какие-то отрывистые распоряжения, и Урбан ХХ, накинув длинный темный плащ прямо поверх сутаны, уже в дверях, что-то говорил стоящему навытяжку капитану гвардейцев. Потом они снова стремительно пронеслись по дворцовым покоям к машине. Майзель усадил Елену на заднее сиденье, понтифика – рядом с собой, и опять – сумасшедшая гонка по Вечному городу, под гудки автомобилей и свистки карабинеров.
РИМ – ПРАГА. ФЕВРАЛЬ
Едва они поднялись на борт, как «Сирокко» тотчас же начал рулежку на взлет, и буквально через три минуты они были в воздухе. И только увидев в иллюминатор приветственное покачивание крыльев взявших их под охрану – со всех сторон, сверху и снизу – «Фалконов» Королевского воздушного флота, Майзель перевел дух:
– Ну, так. Ориентирую. Зверьки затащили в катакомбы под Римом полдюжины портативных атомных фугасов, которые купили в бывшем Союзе. Один из них – прямо под Святым Петром. Наши люди уже работают, позвони премьеру, Рикардо, скажи – будет немножко жарко.
Понтифик осенил себя крестным знамением:
– Надо эвакуировать город.
– Нельзя эвакуировать трехмиллионный город, – рявкнул Майзель. – Они рванут свое дерьмо, как только объявят эвакуацию. Нельзя мешать нашим ребятам. Все будет сделано как надо, Рикардо. Просто позвони и скажи, что ты в безопасности.
– А Вацлав?
– У Вацлава хватает фронтов, дружище.
– Ты уверен, что это все? – подала голос Елена.
– Нет. Не уверен. Мы прочесываем сейчас все, что можем. Люди из спецназа разведки уже работают в Италии. Много. Но и страна немаленькая, Елена.
– Нам меньше всего нужна сейчас война миров.
– Война миров всегда нужна меньше всего, дорогая. Проблема в другом: когда она стоит у твоего порога, уже не спрятаться и не отвертеться. Если бы я хотел ее начать, я не стал бы суетиться и спасать друзей, а дал бы бомбам взорваться. И получил бы отличный повод закончить историю ислама на этом шарике. Но я так не сделал, за что ожидаю от тебя как минимум горячего поцелуя. Я думаю, что мы потянем еще какое-то время, но долго не получится.
– Ну, поцелуй я тебе обеспечу, – Елена улыбнулась, хотя весело ей не было абсолютно. Просто он был совершенно неисправим.
– Не забудь, ты обещала, – он уткнул в сторону Елены указательный палец и сделал им круговое движение. Елена довольно чувствительно шлепнула его по руке.
Понтифик с улыбкой наблюдал за их пикировкой. Несмотря на разворачивающиеся события, он сохранял подобающее ему достоинство и самообладание.
– А может, все-таки ебнуть? – задумчиво сказал вдруг Майзель по-русски.
Елена поняла и с иезуитской усмешкой тут же перевела фразу на чешский. Постаравшись при этом как можно точнее сохранить дух оригинала.
– Не нужно, я понимаю, – понтифик укоризненно покачал головой. – Перестань, Даниэле.
– Он понимает, – кивком подтвердил Майзель. – Его Святейшество свободно говорит на двух десятках языков и понимает еще как минимум сорок. Я не перестану, Рикардо. И вообще это не я, забыл? Это они. Звони премьеру.
Закончив короткий разговор, понтифик сложил телефон и опять спрятал его куда-то в складки сутаны:
