тебя ведь дети. И внуки.
– Они в безопасности.
– Нет, Платон. Нет. Никто не может чувствовать себя в безопасности. Пока мир стоит на такой грани, – никто.
– А он?
– Он бьется с этим, столько лет, Платон, и по-прежнему еще так мало людей, которые по-настоящему понимают.
– Но ты поняла.
– Конечно. Я поняла. Я люблю его, поэтому я поняла. Или сначала поняла? Не знаю. Теперь это уже неважно.
– Что ты собираешься делать?
– Я должна встретиться с Лукашенко и совершить обмен. Его жизнь на жизнь ребят. И всех остальных.
– Ты только за этим приехала?
– Нет. Есть еще кое-что. Очень личное. Об этом тебе лучше не знать.
– Он не поверит тебе. Он тебя убьет.
– Нет. Он будет знать, что я его шанс. И он предаст этих всех, как предавал прежде, – всех остальных. Я пообещаю ему жизнь, и он согласится. Потому что выбора у него нет. Если он не согласится, Дракон просто сожрет его.
– А так?
– А так – он будет жить. Без власти, но жить.
– Дракон его уничтожит.
– Нет. Он не гоняется за теми, кто ушел у него с дороги. Он убивает только врагов. Только нежить.
– Ты сумасшедшая, Елена, – Янкович смотрел на нее с ужасом и восхищением.
– Да, Платон. Это заразно, – она улыбнулась.
– И ты сможешь...
– Смогу. Я его женщина, Платон. И мы с ним оба это знаем. И поэтому я могу то, что больше никому не под силу.
– Ты сумасшедшая, – повторил Янкович и потряс головой, словно отгоняя наваждение.
– Ты ведь поможешь мне?
– Я?!
– Ты. Позвони Лукашенко и скажи, чтобы он встретился со мной.
– Господи, Елена! Он убьет меня.
– Нет. Но если мы не осмелимся, мы все погибнем. Если мы будем сидеть и бояться... Мы должны встать, Платон. Все. И тогда, – даже если все рухнет, – мы останемся людьми. Потому что делали, что должны. И пусть случится, что суждено.
– Ты знаешь слова, Елена, – вздохнул Янкович. – Какие ты знаешь слова... – он снова отхлебнул из фляжки.
– Не напивайся, Платон. Ты нужен мне трезвый.
– Я не напьюсь, не бойся. Я тренированный и тяжелый. Это ты ничего не весишь, – Янкович посмотрел на Елену. – Вот я и пригодился тебе. Через столько лет.
– Разве что-то было?
– Конечно, – Янкович усмехнулся. – Не было ничего, и было что-то. Разве я согласился бы, если бы ничего не было?
– А ты согласился?
– Да.
– Ты сможешь уехать. Сразу после разговора с ним.
– Куда?! Это моя страна.
– Если ты боишься... Пока это не кончится. Можешь побыть в Праге. Или Варшаве.
– Ты уполномочена решать такие вопросы?! Ах, ну да, как же я мог позабыть.
– У нас нет бюрократии в общепринятом смысле, Платон. И я могу решить любой вопрос, особенно – пока я здесь.
– Зачем я тебе нужен?
– Мы все нужны друг другу, Платон, – Елена дотронулась до его руки. – Потому что мы люди, Платон.
– А Садыков? Ты не боишься?
– До завтрашнего вечера они смогут его нейтрализовать.
– Ого! Есть и такие варианты?
– Есть, Платон. Если бы мы знали раньше! Я справлюсь.
– Хорошо.
Елена, раскрыв, протянула ему телефон. Он взял его – осторожно, как бомбу, все еще неуверенно набрал номер. И когда услышал ответ, сказал усталым голосом, – голосом закадычного друга всех властей и диктаторов сразу:
– Янкович. Соедините меня с президентом.
ПРАГА, 18 МАЯ. НОЧЬ
Выслушав Елену, Вацлав кивнул:
– Спасибо, княгинюшка. Ты очень нам помогла. Ты даже не знаешь, как.
– С вас пять крон и пять геллеров, ваше величество.
– Что?!
– Ах, да, вы, вероятно, не слышали этот бородатый анекдот про сантехника? Пять геллеров за гаечку – и пять крон за то, что я знаю, где крутить.
– Договорились. Я отдам распоряжение министру финансов, – улыбнулся Вацлав. – Береги себя, дорогая.
– Я сделаю, что смогу, ваше величество.
– Да уж будь любезна, – проворчал король. И добавил: – Мы молимся за тебя.
– Елена, – Майзель посмотрел на Вацлава, который прищурился и дернул желваками.
У вас даже мимика, как у братьев, сказала однажды Елена. Беленького и черненького. И засмеялась. Он чуть не застонал сейчас от этого воспоминания.
– Что?
– Ты как?
– Ужасно. Но это потом, Данечку. Когда я вернусь. Пока, дорогой.
Елена отключилась. Вацлав поднялся, прошелся по кабинету. И повернулся к генералам:
– Р-разведчики.
– Ваше величество! Мы не в состоянии обработать всю информацию.
– Отставить блеяние. Работайте, и чтобы в шесть ноль-ноль у меня на столе была вся схема. Вся, до последнего человека. Если пустите пузыря, все пойдете под трибунал. Со мной, Дракон.
И багровый от бешенства король направился в свой кабинет в Генштабе. Майзель последовал за ним. Пропустив его впереди себя, Вацлав вошел следом и, закрывая дверь, с остервенением надавил на кнопку так, что брелок жалобно пискнул:
– Права оказалась княгинюшка. Опять чучмеки.
– Зря ты на воинов напустился, – покачал головой Майзель. – Все мы люди. И ничего странного в том, что они ищут под фонарем, а не там, где на самом деле лежит, нет.
– Елена твоя не ищет.
– Елена – женщина и дилетант. Этот коктейль просто гарантирует успех, величество.
– Ну да.
– Обязательно. А еще – она умная и смелая, как сто тысяч чертей.
– Вот это гарантирует успех, – улыбнулся Вацлав.
– Иди поспи, под бочок к Марине, – вздохнул Майзель. – Я пошушукаюсь с разведками, может, накумекаем чего к утру. Иди, величество. Тебе еще утром с российским президентом разговор предстоит. Ты
