поставленной задаче в высшей степени серьезно. Прикрыл глаза, заткнул пальцем левое ухо, а правое поднял чуть вверх и стал вращать головой из стороны в сторону. Так он простоял около минуты, потом его брови поползли вверх и наконец лицо расплылось в улыбке.
– Река, – радостно заявил узбек и ткнул пальцем в том же направлении, откуда и до меня самого доносился шум быстро несущейся воды. Через двадцать минут непрерывной ругани, с которой мы продирались сквозь непролазные заросли густого подлеска, Хан и я оказались на берегу того самого бурного потока, который несколько дней назад занес нас в эти глухие места. Это было несомненной удачей. Наконец-то, мы приобрели хоть какой-то ориентир, благодаря которому у нас появился шанс рано или поздно выбраться из леса, а заодно и с «другой стороны». Для этого нам следовало всего лишь пойти вверх по течению, внимательно отслеживая на берегу следы, которые должны были оставить остальные защитники. По чести говоря, я был несколько разочарован тем, что мои новые сослуживцы до сих пор не разыскали нас с Ханом. Оставалось надеяться, что они хотя бы попытались это сделать, но потерпели неудачу. Впрочем, сейчас это не имело особого значения. Было понятно, что в сложившейся ситуации наше спасение зависит только от нас самих. А потому мы без лишних рассуждений двинулись вдоль реки.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Путь оказался на редкость утомительным. Мы шли по ровной на вид тропинке с таким ощущением, будто пытаемся взобраться как минимум на Монблан, склоны которого щедро политы прекрасным оливковым маслом. Наши ноги то и дело проскальзывали. Не помогали даже мои когтистые тапки. В довершение к прочим радостям, видимо, на запах пота к нам стала слетаться всяческая мошкара. Она вилась вокруг наших поникших голов настырным облаком, и казалась со стороны подобием некого подвижного полупрозрачного шлема. Мало того, эта летучая напасть периодически пребольно жалила нас то в лоб, то в шею, то в другие открытые участки кожи, которых лично у меня к счастью оставалось не так уж много. Поскольку за то время, что мы поправляли здоровье у Арины Родионовны, я изрядно оброс. До Бен Ладена мне, конечно, было еще далековато, но для образа Фиделя Кастро мне не хватало только зеленой кепки и хорошей кубинской сигары. Получив очередной обжигающий укус в ухо я чуть ли не взбесился и стал яростно хлопать себя по голове и плечам, пытаясь если не разогнать наглых мошек, то хотя бы передавить часть из них. Однако вместо того, чтобы в панике разлететься в разные стороны злобные твари стали жалить меня еще и в ладони. Я завопил от бессильной ярости и привлек этим внимание своего напарника, который гораздо более стоически воспринимал попытки мошкары подзакусить его азиатской кровью. Оглянувшись на мои вопли, Хан бросился ко мне и, ругаясь на своем родном заковыристом наречии, зачем-то стал хватать меня за руки.
– Ты что с ума сошел?! – заорал я на узбека, норовя вырваться из его цепких пальцев.
– Сам сошел! – рявкнул напарник, переходя на русский. – Редчайших зверей уничтожаешь, а они, между прочим, в Прекрасную книгу занесены!
– Каких зверей? Мне что, уже и пару комаров прихлопнуть нельзя?!
– Это не комары. Смотри! Узбек пригляделся к моему лицу, снял у меня со щеки одну из расплющенных мной букашек и осторожно разместил ее на своей мозолистой ладошке.
– Ай-яй-яй! Ай-яй-яй! – приговаривал он, поглаживая кусачую тварь коротким коричневым пальцем. – Бедный, что он с тобой сделал.
– Да с кем сделал-то? – не выдержал я.
– Вот с ним! – чуть не плача, ответил узбек и, сунув мне под нос раскрытую ладонь, злобно добавил. – Убийца! Я не поверил своим глазам. Переду мной оказался не комар, не клещ, не слепень. На ладони Хана лежал сильно помятый, но все еще живой дракончик. Выглядел он абсолютно так, как его обычно изображают в книжках: кожистые крылья, заостренный хвост, даже зубчики вдоль миниатюрного от силы пятимиллиметрового хребта – одним словом все положенные атрибуты. Мало того, периодически из микроскопической пасти ящера вылетали и сразу же гасли крошечные искры, примерно такие же, какие можно получить ударив друг о друга два куска кремня.
– Хан, – опешил я. – Этого не может быть! Драконы – они ведь большие!
– Есть большие! – согласился узбек. – А есть и маленькие. Тигры вон тоже здоровые, но ты же не говоришь по этому поводу, что кошек не существует. Довод звучал разумно. Тем более, что и доказательство существования мини драконов лежало тут же передо мной в лужице слез накапавших из глаз чувствительного егеря. Впрочем, я тоже чувствовал, как что-то щиплет у меня в горле. Мифические драконы из сказочной литературы всегда казались мне хоть и опасными, но все же очень притягательными существами. И вот я только что прикончил одного из них. И даже то, что это было сделано практически голыми руками не вызывало во мне ни радости, ни гордости. Древние рыцари хотя бы не просто так с драконами расправлялись. Они при этом еще и принцесс спасали. Правда, прикинув, какого размера принцессу мог бы держать в заточении такой вот монстр, я решил, что, может, оно и к лучшему, что в этот раз я никого не освободил. Тем временем, пока мы с Ханом предавались сожалениям о несчастной судьбе микрорептилии, она, наконец издохла. Ударом каблука о землю мой напарник вырыл ей подходящую могилку, стряхнул туда зверя, засыпал горстью земли и прикрыл свежий мини холм кусочком мха. Я следил за всеми этими манипуляциями и придумывал достойные слова для эпитафии. К сожалению, в голове вертелось только одно: «Мой Лизочек так уж мал, так уж мал, так уж мал, что из крыльев комаришки сделал две себе манишки – и в крахмал!» Покончив с погребением, мы спустились к воде ополоснуть от земли руки, а заодно наполнить водой желудок, раз уж нельзя поместить в него что-либо более существенное и питательное.
– А, может, перекусим? – с невинным видом предложил мой напарник.
– Чем это? – насторожился я. Есть хотелось так словно я снова студент, а до стипендии остается еще целых три дня.
– Не знаю, чем, – пожал плечами узбек. – Что у тебя на самобранке окажется, то и съедим!
– На чем?
– На том, чем ты руки вытираешь! – ответил егерь, указывая на потертую льняную тряпочку, которую я использовал вместо полотенца. Наконец-то мне стало понятно ее назначение. Я нашел этот кусок ветоши в свертке с формой, и еще тогда был озадачен, для чего меня им снабдили. Теперь же оказалось, что тряпочка была весьма ценной вещью. Более того, благодаря ей, у нас появлялся шанс уцелеть на другой стороне.
– Что ж ты раньше молчал?! – упрекнул я узбека.
– А откуда я знал, что ты ее сохранил? – в свою очередь надулся он. – Сам же говорил, что мы без припасов. Ладно, давай, заказывай.
– А как? Хан в который раз покачал головой, удивляясь моей неосведомленности, забрал у меня обрывок самобранки, расстелил его на камушках и продекламировал:
– Колдуй, баба! Колдуй, дед! Наколдуй нам всем обед! Каким бы странным не показалось мне заклинание, на скатерть оно подействовало. Уголки самобранки затрепетали, обрывки ниточек задергались, а в середине квадратика проявились очертания небольшого керамического горшочка. Я невольно подался вперед, но, увы, на этом все волшебство и закончилось. Неизвестное блюдо снова растаяло в воздухе, так и не материализовавшись.
– В чем дело? – не сдержавшись, рявкнул я на узбека. – Слова перепутал?
– Не, – покачал головой маленький егерь. – Мокрая слишком. Пусть подсохнет!
– А твой кусок где? – заинтересовался я, разумно предположив, что если уж штатного неудачника общества снабдили таким полезным артефактом, то у егеря он и подавно должен водиться.
– С вещмешком утонул, – тяжко вздохнув, ответил напарник. – У меня отличная самобранка была. Солянку давала. Я невольно сглотнул набежавшую в рот слюну. Наваристая, горячая, мясная солянка представлялась сейчас пределом желаний. А если бы к ней добавить еще и свежих блинов со сливочным маслом и копченым лососем, или не сильно прожаренный говяжий стейк с черным перцем и золотистыми кольцами лука. Впрочем, можно было бы и просто съесть тарелку рассыпчатой вареной картошки, политой душистым подсолнечным маслом. А к картошке разумеется пошла бы жирная атлантическая селедочка с
