боли. Тут же по моим глазам резанул яркий свет карманного фонарика:
– Доктор, здесь еще один! – сообщил в темноту наступивший на меня громила.
– Живой? – немедленно откликнулся чей-то властный голос.
– Так точно!
– Отлично! Отправляйте его в поликлинику!
– Есть!
– И вот еще что… Фельдшер, постарайтесь, чтобы, когда оно доберется до места, проктологам еще было, кого допрашивать. Остается только предполагать, насколько серьезно отделал бы меня бравый медицинский спецназ, если бы не приказ вышестоящего начальства. Впрочем, мне и так досталось не слабо. Едва шаги командира в звании доктора стихли в глубине двора, как мне сразу же заехали по лбу. Вырубить не вырубили, но зато подарили мне несколько минут незабываемого светомузыкального шоу а-ля концерт для квартета светофоров с обрубком рельса. А пока я им наслаждался меня в несколько пар рук, обыскали, связали, снабдили кляпом и чудным головным убором, типа мешок черный обыкновенный. Цветные круги в моих глазах еще не успели погаснуть, а рельсовая сюита и вовсе только-только начала подбираться к апогею, когда стальные руки медбратьев оторвали меня от земли и нежным броском поместили на какую-то плотную упругую поверхность. После чего уже знакомый мне голос фельдшера приказал:
– Поехали!
Судя по тому, что мы сразу же тронулись с места, меня зашвырнули на борт некоего транспортного средства, которое, насколько я мог определить лежа с мешком на голове, двигалось весьма быстро и абсолютно бесшумно. Более того, пока мы неслись по прямой, мое путешествие было вполне комфортным. Увы, вскоре наш экипаж стал закладывать такие виражи, что меня стало то и дело бросать из стороны в сторону. Тогда кому-то из медиков пришла в голову светлая мысль усесться на мою тушку сверху. В результате мне окончательно стало ясно, что верховая езда – это страшное варварство. А еще, я совершенно перестал страшиться предстоящего допроса. Наоборот, теперь он представляться едва ли не соблазнительным, так как вместе с ним меня ждало избавление от тяжкого гнета чьей-то твердокаменной задницы.
ГЛАВА 15
К сожалению, наш путь занял не один час. Поэтому к тому моменту, как мы остановились, я чувствовал себя чем-то вроде спрессованной виноградной кашицы, по которой только что весело потоптались крепкие пятки дружной семьи молдавских виноделов. Однако на этом мои мучения не кончились. Как только неизвестный санитар изволил спрыгнуть с меня на землю, где-то неподалеку раздалось характерное дребезжание больничной каталки. Меня переложили, и снова куда-то повезли. Впрочем, на сей раз поездка заняла не более тридцати секунд. Потом я услышал противный скрип дверной пружины, и ощутил, что каталка слегка подпрыгивает. Видимо, ее перекатывали через порог.
– Что тут у вас? – возник из глубины помещения нетерпеливый руководящий голос, вероятно, принадлежавший очередному врачу.
– Еще одного зараженного из Лысогорки доставили, – ответил один из тех, кто меня вез.
– Сестра, в первую смотровую! – приказал доктор, и каталка резко повернула налево. Еще одна дверь. Еще один порожек, и, наконец, полная остановка.
– Готовы? – звонко поинтересовалась у моих сопровождающих сестра. – Перекладываем! Я опять перекочевал с одной горизонтальной поверхности на другую.
– Теперь придержите его! На счет три снимаю маску! – скомандовала сестра. – Раз! Два! Три! Яркий утренний свет многократно отраженный от белых и никелированных поверхностей помещения резанул меня по глазам. Однако уши пострадали еще сильнее.
– Вы что, совсем сбрендили! – взвизгнула медсестра. – Кого вы приволокли? Это же человек! Следующие пятнадцать минут в смотровой царила изрядная суета. На крик медсестры в комнату ворвался дежурный врач приемного отделения. Увидев меня, он так же, как и его крикливая подчиненная набросился на понуро столпившихся в углу санитаров-спецназовцев, которые пытались сбивчиво оправдываться, повторяя, что пациент был подобран на карантинной территории вместе с другими зараженными, и так далее. Однако их никто не собирался слушать.
– Потом разберемся! – оборвал санитаров дежурный врач, но было ясно, что их ждет не вовсе не разбирательство, а примерное наказание.
Тем не менее, я не испытывал к ним не малейшей жалости. В конце концов, они тоже не попытались выяснить, кто я такой, а наоборот, надавали тумаков, упаковали и отвезли, куда им было угодно, как будто имели дело с неодушевленным предметом. Зато теперь ситуация в корне изменилась. Санитаров изгнали из смотровой, а на смену им явились три милейших пожилых нянечки с тазиками и тряпочками, которые быстро избавили меня от впившихся в запястья и лодыжки пластиковых ремней. Вынули из моего пересохшего рта кляп. После чего раздели донага и с ног до головы протерли влажной марлей. Причем сделали это ласковее и нежнее, чем Евриклея, ухаживавшая за принявшим облик древнегреческого бомжа Одиссеем. Потом наступила очередь дежурного врача. Принеся мне официальные извинения за действия своих нерадивых подчиненных, он вместе с сестрой осмотрел все мои ссадины и царапины. На пару порезов наложил швы и перевязал средний палец на левой руке, который лишился большого куска кожи, когда во время обыска с него содрали копию кольца Царя Соломона. Наконец-то, врач закончил приводить меня в порядок.
– Подождите, немного! Сейчас мы переведем вас в палату! – пообещал он, и покинул смотровую. Его верная помощница подарила мне на прощанье нежнейшую сестринскую улыбку и вышла следом. Я откинулся на подушки и позволил себе расслабиться. Впервые за долгое время мне не приходилось сомневаться в своей безопасности. Во-первых, я снова был на «этой стороне». Во-вторых, меня снова окружали простые милые люди, которые к тому же почему-то считали своим долгом обо мне заботиться. Впрочем, возможно, я несколько поспешил, назвав их простыми. Сотрудники этого медицинского учреждения были явно в курсе существования волшебства и магии. И, тем не менее, все они были на моей стороне, а значит, жизнь снова начала налаживаться. Оставалось только выяснить: куда же я все-таки попал, и где здесь находится туалет. Но если первым вопросом я мог и подождать, то промедление со вторым могло вот-вот обернуться катастрофой.
Поняв, что среди медицинского оборудования смотровой есть все, что угодно, кроме банальной утки, я соорудил из простыни подобие греческой туники, поморщившись, нацепил на босу ногу свои грязные кошачьи тапки и отправился на поиски санузла. Выйдя за дверь, я обнаружил, что мой покой оберегают два угрюмых санитара, возможно, те же, что меня сюда и доставили. Стоило мне шагнуть в коридор, как один из них попытался грудью встать на моем пути.
– Мне в туалет надо! – мрачно сообщил я о цели своей вылазки. Видимо, давешний разнос дежурного врача не прошел даром, так как громила без возражений повернулся ко мне спиной и зашагал по пустынному коридору. Расценив это, как приглашение я двинулся следом и не ошибся. Санитар привел меня к двери с двумя нулями, и даже потрудился ее передо мной распахнуть. К счастью, он не попытался войти внутрь и позволил мне в полном одиночестве насладиться возвращением к гигиеническим благам цивилизации. Надо отметить, что я не отношусь к людям, которые считают, что для полноценного общения с природой им необходим элитный загородный клуб с сауной, бассейном, тремя ресторанами и полным штатом обслуживающего персонала. Подобные граждане даже рассвет предпочитают наблюдать на экране домашнего кинотеатра, наслаждаясь тем, как чудесно поют птицы, записанные в стандарте Dolby Surround. Мои запросы в этом отношении намного скромнее. Я с радостью готов прыгнуть в озеро, даже если оно не нагрето до температуры в 29 градусов. Равно как и не сочту трагедией ночевку на туристическом коврике, который, конечно, уступит по мягкости ортопедическому матрасу, зато мало весит, не промокает и легко помещается в палатке. При этом я вовсе не являюсь противником комфорта. Наоборот, я его люблю и ценю. И именно поэтому умею без него обходиться. Более того, я уверен, что ни один завсегдатай номеров люкс не сможет понять того кайфа, который я испытал, увидев после многодневного скитания по лесам обыкновенный унитаз и рулон настоящей туалетной бумаги.
Вернувшись в коридор, я с удивлением обнаружил, что мой грозный провожатый куда-то исчез.
