Я посмотрел, и обретенное знание не прибавило мне ни покоя, ни радости. Напротив, я лишь теперь смог оценить подлинный размер случившейся катастрофы. Прямо посередине Рублево-Успенского шоссе стояли покореженных в столкновении друг с другом транспортных средства – моя, а вернее взятая по доверенности у Бабы Яги Избушка на Курьих Ножках и принадлежащий нервной дамочке элитный коттедж на страусиных ногах.
– Ну, что, понимаешь теперь на какое бабло ты попал?! – продолжила набрасываться на меня жертва аварии.
– Понимаю! – с ужасом прошептал я, но мой слабый голос не был услышан. Он потонул в реве звуковых сигналов, издаваемых бесконечной вереницей застрявших в созданной мною пробке эксклюзивных экипажей. Боже, каких только моделей здесь не было?! И роскошные виллы на кенгуринных лапах, и многоэтажные особняки на массивных слоновьих конечностях, и даже пара-тройка роющих копытами асфальт дворцов в мавританском стиле. И вдруг надо всем создаваемым ими шумом и гвалтом разнесся властный многократно усиленный мегафоном рык:
– Принимаем! Принимаем к обочине! Освобождаем проезд! Оглянувшись на этот глас возмездия, я увидел нечто совершенно невообразимое и кошмарное одновременно. К месту аварии скачками приближался стационарный пост ДПС на длинных волчьих ногах. «Бежать! Только бежать!» – в панике подумал я и прыгнул в чрево раскуроченной мной Избушки.
– Давай! Выноси, милая! – обратился я к покосившемуся срубу, кладя руки на штурвал-прялку. А снаружи ревел и негодовал невидимый сотрудник ГАИ:
– Избушка на Курьих Ножках, остановитесь! Повторяю! Избушка на Курьих Ножках, остановитесь!
– Не слушай его, родная! Не надо! Жми! Жми на всю катушку! – увещевал я пошатывающийся на бегу бревенчатый домик.
– Избушка на Курьих Ножках, это последнее предупреждение! Немедленно примите вправо, остановитесь, повернитесь к лесу задом, а ко мне передом! И Избушка затормозила!
– Нет! – закричал я, но было уже поздно. Подчинившийся приказаниям властей сруб встал, как вкопанный, а я, не сумев удержаться на ногах, полетел вперед, ударился об стену, рухнул на пол и, наконец, проснулся.
«Ну, Арина Родионовна… Ну, спасибо!» – подумал я, придя в себя на полу, приснившегося домика. В том, что я вырубился именно по вине не желавшей поддерживать разговор старухи, сомнений не было. Впрочем, к содержанию моего бреда Баба Яга скорее всего отношения не имела. Это уже сказались свежие впечатления от поездки по лесу. Но сказались и сказались. Главное, что мой ночной кошмар закончился.
– Леший, тебя забери! – раздалось снаружи. – Да повернешься ты уже передом или нет! «Вношу поправку!» – подумал я. «Сон закончился! А кошмар все еще продолжается!» К счастью, на сей раз мне уже не пришлось справляться с возникшей проблемой в одиночестве, поскольку первой на нее отреагировала Баба Яга.
– Горыныч, ты что ли?! – крикнула бабка, которая к моему удивлению также оказалась лежащей на полу, из чего я сделал вывод, что приснившееся мне резко торможение Избушки, было вызвано вполне настоящей встряской.
– Ага. Мы это! – ответило Арине Родионовне сразу несколько голосов.
– А чего орешь?! Пождать что ли не можешь?
– Не можем! У нас тут раненный!
– Что ж ты сразу не сказал! Сейчас выйду! Только накину чего-нибудь! – соврала бабка. На самом деле накидывать ей ничего не надо было, а вытребованной паузой она воспользовалась, чтобы прошептать мне в ухо важные инструкции по безопасности.
– Беда, Левушка! Не пойму я, как Змей нас нашел! Зелье мое отворотное ему не по зубам и не по мозгам! Видать, навели! Вот только кто? Короче, сиди тихо. Ежели, что шастай в окно, и чтоб духу твоего тут не было!
– Арина Родионовна, я так не могу! А как же вы?!
– Цыц! Не будь дурнем! Если и тебя сцапают, кто Ваньке доложится. Все! Сиди – не петюкай!
Несмотря на увещевания Бабы Яги я попытался направиться вслед за ней к двери, но старуха, не оглядываясь, непонятно каким образом точно ухватила меня за ухо и, выкрутив его заставила отойти прочь от двери.
– Сидеть, я сказала!
Я рад был бы что-то ответить, но вдруг понял, что от бабкиных манипуляций у меня онемело не только ухо, но и язык.
– Яга, ты что, уснула там что ли?! – рявкнули снаружи.
– Иду, иду! – ответила Арина Родионовна, распахивая дверь, а подумал, что если Горыныч и выступает в шпионской роли подколодного змея, то все равно делает он это очень артистично и убедительно. В голосе, вернее во всех трех голосах русского народного дракона явно чувствовалось беспокойство.
– Ну, что скажешь Яга? – спросила одна из его голов. – Смогешь еще ему помочь? Или поздняк метаться? О ком шла речь я не видел. И раненного, и саму Арину Родионовну закрывало от меня массивное туловище сказочного гада. Зато его увидела Баба Яга и, услышав ее обращенный ко мне крик, я понял: случилось нечто страшное и почти наверняка непоправимое.
– Левка! Тащи сюда ящик, что собирал! Бегом!
– Кто такой Левка? – прошепелявила еще одна голова. Однако ответа я не услышал. Похоже, Арине Родионовне было не до того, чтобы удовлетворять любопытство змея.
Приблизившись к старухе с грузом затребованных снадобий, и, посмотрев на то, что
раньше пряталось за драконьей тушей, я понял – почему! На давешнем пепелище, где мы с Бабой Ягой варили Отворотное зелье стояла старухина печка. Даже при лунном свете на ее белых боках были видны многочисленные уродливые выбоины от пуль. Не говоря уж отколотой трети, а то и половине трубы. Однако, не это было самое ужасное. Гораздо страшнее мне было наткнуться взглядом на свесившееся с печи безжизненное тело Ивана.
– Соберись, Левушка! Давай, касатик! Нельзя сейчас тормозить! И раскисать не время! Я в недоумении посмотрел на Бабу Ягу. Я чего это она решила, что я собираюсь раскисать? Нет уж, любезная Арина Родионовна, я сначала помогу вам привести в чувство Ивана, а потом пойду рвать тех, кто это с ним сделал. Тем более, что как минимум три первые кандидатуры у меня на примете уже имеются. И тут до меня дошло: хотя увещевания старухи и были адресованы мне, на самом деле все сказанное относилось прежде всего к ней самой. Это я здесь играю в рыцарей, в защиту волшебных животных, в месть за друга, которого на самом-то деле и знаю без году неделю. А у Бабы Яги рушиться единственный близкий ей мир. Мало того, по сути он уже рухнул. Оставались от него только любимая Избушка, которая для старухи одновременно и дом, и домашний любимец, и чуть ли не дите малое, да старинный друг-недруг Иван Дурак, обещавший помочь эту Избушку спасти. И вот теперь этот спаситель лежит весь избитый, израненный, и с каждой уходящей из него каплей крови уходит жизнь и надежда из самой Бабы Яги.
– Соберитесь, Арина Родионовна! Давайте, голубушка! Нельзя сейчас тормозить! И раскисать не время! – сказал я это бабке, и невольно мелькнуло в голове: «Если ошибся, быть мне на этом месте галлюциногенным грибом!» Но, видимо, не ошибся. Во всяком случае, превращать меня Арина Родионовна ни во что не стала, просто вздохнула глубоко, а потом… А потом заорала:
– Ну, что встали, оба два! Левка, дуй в дом за котлом. Горыныч! Правая голова разводит огонь! Левая стерилизует инструменты! Центральная стоит на стреме!
Центральная, поняла? Если хоть одна гадина здесь появится, пали ее к едрене фене!
– Есть! – рявкнула Центральная, а я уже бежал к дому, а по дороге придумывал, как именно разделаюсь с Дмитрием, Кощеем и Соловьем, когда они мне попадутся. И рыцарского в тот момент в моих мыслях было очень мало.
ГЛАВА 28
