Леона не сразу догадалась, что имеет в виду муж.
– Но Элизабет не какая-нибудь овечка, чтобы с ее помощью заманить тигра в клетку, – попробовала возразить она.
– Конечно, нет, – согласился Хейворд. – Я люблю эту девочку, как родную дочь. – Он прислонился к оконному переплету и добавил: – Никак не перестаю думать, как бы убедить Пейтона остаться. Я ведь говорил тебе, что он намерен провести здесь только полгода, да?
– Да, конечно, помню, – задумчиво ответила Леона.
– И даже после этого, тебе не хотелось бы видеть этих молодых людей мужем и женой? – спросил герцог.
Герцогиня тяжело вздохнула.
– Да, хотелось, чтобы так оно и вышло. Но в облике нашего внука есть что-то дикое и непокорное. И чтобы приручить его, нам потребуется время.
Хейворд подошел к жене и, склонившись над ней, сказал:
– Не забывай, моя дорогая, любовь способна творить чудеса. – Он нежно погладил ее по щеке и прибавил: – Вспомни лучше, с какой легкостью ты приручила меня.
– Но тебя же не воспитывали в диких условиях, – отмахнулась от мужа герцогиня.
Хейворд поцеловал кончик ее носа.
– Вот увидишь, дорогая. Очень скоро наш внук, будет есть с руки Элизабет.
Элизабет украдкой покосилась на Макгрегора, который, плотно сжав губы, угрюмо смотрел перед собой. Он казался таким сердитым, что она боялась поплатиться головой за одно неудачное слово. И все-таки она собиралась сейчас сказать то, что определенно не понравится Макгрегору. Но, чем быстрее, тем лучше.
– Мистер Макгрегор, мы должны с вами поговорить, – начала, наконец, Элизабет и приостановилась.
Эш вопросительно посмотрел на нее и с усмешкой спросил:
– Вы так считаете?
– Да, – решительным тоном подтвердила девушка.
Она старалась казаться спокойной и холодной, хотя в душе кипел вулкан. Помолчав немного, Элизабет собрала в кулак всю свою выдержку и приготовилась произнести речь, которую продумала с утра.
– Поскольку Марлоу решил оставить меня вашим учителем, – начала она, – я думаю, мы должны забыть о вчерашнем вечере и вести себя так, словно ничего не было.
Свежий ветерок перебирал зеленые листья высокого вяза, под которым они стояли.
– Вы хотите сказать, что мы снова будем вести себя, как две пантеры? – уточнил Эш.
– Я думаю, мы могли бы сделать наши отношения более ровными и сердечными.
– Как красиво вы говорите, – усмехнулся Эш.
«Да как он смеет говорить со мной в подобном тоне! – возмутилась в душе Элизабет. – Ну и нахал!»
– Вы можете предложить что-то другое? – спокойно спросила она.
Отвернувшись, Макгрегор разглядывал лоскутный ковер из цветущих азалий, раскинувшийся среди сада.
– В том-то, черт возьми, и вся беда, – с досадой произнес он. – Другого выхода у нас просто нет.
«У них не будет и будущего, по крайней мере, этот человек о нем не задумывался. Ну и упрямый же он осел!»
Элизабет повернулась и пошла по дорожке вдоль небольшого склона, где заманчиво пестрели цветы. Подойдя к высоким кустам, она остановилась.
Белые, розовые и красные звездочки азалий покачивались на ветру, источая тонкий и волнующий аромат. Здесь, среди цветов царила безмятежность. Ей, Элизабет, как никогда, необходимо было сейчас самообладание. Всякий раз, когда Эш Макгрегор оказывался рядом, она безуспешно пыталась справиться со своими эмоциями. Сейчас она должна справиться со своими чувствами, пока не натворила глупостей.
Стоя возле куста белых азалий и осторожно прикасаясь к нежным лепесткам, она почувствовала приближение Эша.
Эш остановился рядом с ней.
– Мне казалось, что вы не захотите продолжать наши занятия после того, что произошло вчера вечером, – с легким удивлением в голосе сказал он.
«Напротив, мне безумно этого хочется», – подумала девушка, не отводя глаз от цветов.
– Это очень важно для Марлоу и герцогини, – отозвалась она, стараясь казаться безразличной.
– Не сомневаюсь, – согласился он. – Им ведь не хочется, чтобы какой-то дикарь, да к тому же ловец преступников, бросил тень на их имя.
Хотя голос Эша и был немного грубоват, Элизабет уловила в нем нотки неуверенности.
– Они просто хотят, чтобы вы чувствовали себя здесь, как дома, – ответила Элизабет.
На лице Макгрегора резко заходили желваки.
– Им хочется сделать из меня того, кем я не являюсь на самом деле, – коротко бросил он.
