котором сказано, что его имущество — это его имущество, а мое — это мое. Больше ничего.
— Не понимаю…
— Не понимаете, что именно принадлежит мне? Ничего. Согласно его знаменитому клочку бумажки, если я уйду, то не получу ни гроша. Другими словами, я даже не могу уйти! — Она залпом выпила воду. — Напоминает ловушку, не правда ли?
Кэт не знала, как реагировать на столь откровенную исповедь, а Сюзанна Рейнхарт, выговорившись, качала собирать свои вещи. Женщины обменялись любезностями, договорившись встретиться как-нибудь после тренировки, и сердечно попрощались.
Тронутая и одновременно оскорбленная обстоятельствами жизни Сюзанны Рейнхарт, Кэт направилась в офис к Барнаби, затем в тренерскую комнату, а потом прошлась по всем этажам здания. Шествуя вверх- вниз по лестнице, она старалась понять, что же возмутило ее больше всего. Ее удивило, что существуют браки, основанные не только на любви. Но там, где любовь отсутствует должна быть привязанность, а если и привязанности нет, то хотя: бы общие интересы. Она не представляла, что может быть между Рейнхартами, но этого явно не хватало, дабы построить прочный брачный союз, основанный на доверии и понимании.
Не найдя Барнаби, Кэт закрылась у себя в офисе и позвонила Полли, которая как раз собиралась уходить, чтобы забрать Джереми из школы, и, как всегда, опаздывала. Поэтому Кэт успела сообщить только о своем длинном разговоре с женой Митча Рейнхарта.
— Рада за тебя! Какая она? — только и спросила Полли.
— Ну, — ответила Кэт, — не думаю, что жизнь с ним так уж прекрасна, но она выжила.
«Вот почему люди звонят мне», — думала Полли, собираясь уходить. Считается, что таким образом они отдают дань уважения — ведь вместо того, чтобы после смерти Дэна убиваться и всхлипывать в носовой платочек, она занялась юридическими, практическими и административными вопросами. Выживание не казалось ей достижением или даже выбором. Оно стало необходимостью, поэтому Полли снова пришлось полюбить жизнь — у нее на руках осталось двое детей, к нуждам которых следовало прислушиваться. Хотя даже приготовление еды требовало от нее огромных усилий. Иногда поздно ночью она ловила себя на том, что жалобно повторяет: «Все мертвы, и только я одна осталась жива». В ее жизни не было никого, кто помог бы разрешить трудную ситуацию.
«Это не так уж тяжело, — говорила мама. — Просто встань и смело иди вперед».
Полли приняла совет и с готовностью ему следовала. Но сейчас в ее жизни появился элемент неожиданности. И Полли почувствовала, что может не только выживать.
Час спустя она направлялась по дороге в долину с двумя притихшими детьми, поскольку Грэм Вире решил, что будет здорово, если они встретятся все вместе. Полли протестовала: ведь они и сами не так давно познакомились, нельзя рассчитывать, что ее дети поведут себя достаточно дружелюбно, и в лучшем случае они почувствуют себя неловко в обществе друг друга. Но Вире считал, что если два человека знакомы целых шесть недель, каждый вечер разговаривают по телефону и встречаются несколько раз в неделю, детей тоже стоит ввести в курс дела.
— О, мужчина, — закатила глаза Андреа.
Джереми начал имитировать звуки поцелуев, сопровождая все это шарканьем ног и скрипением кресла. Тем не менее сейчас они ехали в абсолютной тишине, что Полли вполне устраивало.
— Может, стоит рассказать вам немного о семье Вире? — спросила она.
— Мы с ним уже встречались! — отрезала Андреа, сидя на пассажирском сиденье рядом с матерью.
— Просто встречаться с кем-нибудь — это одно, а обедать совсем другое, — возразила Полли.
— Неужели это такое уж грандиозное событие? — Андреа картинно пожала плечами.
«Не знаю, насколько это важное мероприятие, возможно, оно вообще не имеет никакого значения, тем более что последнее время я веду себя с Вире очень глупо», — подумала Полли и признала:
— Нет, совсем не грандиозное.
Скорее всего, Андреа услышала что-то в ее голосе, а может, в долгой тишине, предшествующей ответу. Поэтому сделала над собой усилие и продолжила разговор:
— Я не ем мясо. Помнишь?
— Мы едем в итальянский ресторан, — мягко сказала Полли. — Там очень большой выбор блюд без мяса.
На заднем сиденье Джереми играл в гейм-бой — тихая мелодия повторялась снова и снова, как в дешевом кинотеатре. Больше они не говорили.
В ресторане их проводили в дальний зал, где столики занимали семейные пары. Обстановка оказалась такой же, как и в основном зале: бутылки с кьянти, зеленые пластиковые растения, фрески, изображающие деревья, увитые виноградом холмы. Все для того, чтобы создать иллюзию пребывания во внутреннем дворике тосканской виллы. Но, как и во многих других ресторанах, бездетные пары сидели в основном зале, а посетителей с детьми отправляли в заднюю комнату. Следуя за официантом, Полли подумала, что слишком рано вышла замуж, слишком быстро сменила статус ребенка на статус родителя и не имеет ничего общего с людьми, мимо которых сейчас проходит…
Они церемонно уселись за круглый стол. Поили и Грэм рядом, дети Полли справа от нее, а мальчики Вире: слева, от отца. Пятнадцатилетняя Андреа была в длинной темно-зеленой шифоновой юбке с запахом. Двенадцатилетний Джереми в своей любимой футболке с надписью «Нирвана» и брюках цвета хаки пребывал где-то в другом мире, его взгляд рассеянно скользил, поверх голов. Мальчики Вире — четырнадцатилетний Майкл и Дункан одиннадцати лет — были одеты е особой тщательностью. Они сидели в рубашках с запонками и брюках из саржи, с зачесанными назад волосами.
Все молчали, пребывая в легком волнении. Джереми отказался заходить в ресторан без своей игрушки, хотя и согласился ее выключить. Увидев это, Дункан также настоял на том, чтобы забрать гейм- бой из машины. Проблему решили довольно быстро. Мальчикам не разрешили играть во время еды. В результате мини-приставки остались лежать на столе рядом с тарелками. Мальчишки вели себя, тихо, но с нетерпением ждали момента, когда им позволят играть.
После пиццы (которую заказали дети) и пасты (для взрослых) родители решили наконец перекинуться нарой слов, а дети лишь изредка присоединялись к их разговору. Вире рассказал Полли несколько историй, касающихся офисной политики. Они обсудили обучающую программу Дины, составленную для студентов и сотрудников.
— Мы сегодня получили кое-что из Сан-Бернардино.
— Папа, — тут же встрял Майкл, — не начинай.
— Полагаю, это не совсем застольный разговор, — вздохнул Вире и обратился к Полли: — А когда ты была ребенком, в вашей семье существовали темы, которые запрещалось обсуждать за столом?
— НРЗС, — ответила Полли. — Никаких разговоров за столом. Также существовало понятие СДС. У вас было такое?
— Не думаю, — улыбнулся Вире. — А что такое СДС?
— Семья должна сдерживаться. Когда запасы некоторых продуктов подходили к концу, требовалось узнать, позаботилась ли компания о доставке необходимых товаров.
— У нас такого не было, — сказал Грэм. — Но мы слышали, что в Индии и соседних странах люди голодают. Тогда мы с братом предлагали отправить им свою еду. Со стороны это, наверное, выглядело забавно.
Майкл и Дункан крутили в руках соломинки, а Джереми сосредоточенно изучал потолочный вентилятор.
Наконец Полли и Грэм Вире решили оставить все как есть и заняться исключительно друг другом. Игнорируя каменные лица своих отпрысков, они начали обсуждать блюда из меню — эта тема приглянулась им еще в прошлый раз. Когда же перешли к специфическим компонентам пищи каменные лица приобрели некоторое выражение, но вряд ли его можно было назвать позитивным.
— Из какой части тела кальмара делают кольца? — поинтересовалась Полли. — Просто режут поперек на равные части?
Вире достал ручку и принялся рисовать на клочке газеты.
— Эта длинная труба является туловищем кальмара, — пояснил он. — А ноги свисают вниз с одного
