авантюру, связанную со смертью их подруги. Выступили против влиятельных лиц и победили.
Но это еще не все. Они научились достигать успеха.
— Может, успех — это привычка, — предположила Полли. — Следовательно, как всякую привычку, его можно культивировать. С каждой новой победой вы становитесь сильнее, а значит, мужественнее. И именно успех придает вам сил.
— Верно! — воскликнула Кэт. — Сегодня месть! Завтра весь мир!
— Хм… не совсем, — усмехнулась Дина.
Кэт раньше всех добилась своей цели. Успех пришел к ней сразу после удаления грудных имплантатов. Она больше не раздражалась и стала своеобразным символом для доктора Казн и молодых девушек. Сразу после операции они обсудили разницу между красотой и здоровьем. Почувствовав себя лучше, Кэт начала проводить семинары для подростков в реабилитационных центрах, затем в школах и клубах для девочек. Первоначально она не воспринимала горячую любовь к собственной персоне, но потом начала наслаждаться эффектом, производимым на девочек-подростков. Группа, которую она тренировала, впервые выступила на соревнованиях и заняла четвертое место. После объявления результатов Кэт вместе с мужем ворвалась в раздевалку и воскликнула:
— Они выглядят просто потрясающе, правда?
— Так же, как и ты! — ответил Барнаби.
В середине февраля она открыла спортивный клуб на особых условиях для детей и подростков, занимающихся бегом, потом его стали посещать их родители. Как-то само собой получилось, что она явилась первооткрывателем в этой области. Подростки тренировались по специальной программе с тринадцати до пятнадцати часов. Эта программа привлекала теперь целые семьи. Более того, семейные пары с детьми регулярно посещали занятия в отличие от большинства одиночек, что положительно сказалось на бизнесе Кэт.
— Я составляю специальные программы, — объяснила подругам Кэт. — Все зависит от аудитории и от того, какие цели преследуют собравшиеся. Я хочу активно участвовать в жизни своих клиентов, а не быть просто красивой картинкой. Вот увидите, у меня все получится.
— Ты сделаешь целое состояние, — сказала Шарлотта.
— И это тоже, — счастливо улыбнулась Кэт.
Жюстин, как обычно, мало распространялась о своих планах. Подруги слышали о ее новой работе в семейном бизнесе, о подписанном контракте с поставщиком орхидей и знакомстве с архитектором, специализирующимся на гидропонных цветниках, но она ничего не говорила о своем уходе с должности бухгалтера.
— Благодаря вашей поддержке я смогла наконец-то сдвинуться с мертвой точки, и не только в профессиональном плане, — заверила подруг Жюстин.
Она хотела перейти на другую должность не раньше первого марта, поскольку искала себе замену, но подчиненные возражали против тихого ухода — многие работали с ней очень давно и настаивали на проведении банкета в ее честь. Смущенная и одновременно тронутая таким вниманием, Жюстин согласилась. После двух десятков прощальных ленчей со своими коллегами она повязала поверх бежевого шелкового костюма алый фартук и два часа любезно принимала похвалу и поздравления.
Правительственные чиновники редко поддерживают близкие отношения, и мысли Жюстин блуждали далеко от хвалебных речей. Совсем скоро она займется составлением букетов. «Это будет необычная комбинация, — думала Жюстин. — Перуанские лилии различных цветов, шесть больших, полностью раскрывшихся роз, а в качестве обрамления — душистые ландыши».
— Робби присутствовал на банкете? — спросила Шарлотта.
— Нет, — ответила Жюстин. — Мероприятие проводилось во время ленча, и все пришли без своих половинок. Его приглашали, и если бы я попросила, он бы оставил работу и пришел. По крайней мере он так сказал.
— Робби понял, что именно произошло и насколько сильно повлияли на него события последних месяцев? — поинтересовалась Лотти.
— Вы имеете в виду, изменился ли он? Не думаю. — Жюстин не скрывала своего хорошего настроения. — А вот я — да. Вряд ли кого-то можно изменить, кроме самого себя.
— Хорошо сказано, — кивнула Лотти. — Очень хорошо. Продуктивное отношение. Здорово, когда наши усилия оценивают по достоинству, не правда ли?
Жюстин осенила блестящая мысль. Ответ был очевиден. И, оглядевшись по сторонам, она поняла, что остальные думают так же.
— Это как с местью, — произнесла она. — Вы вынашиваете план, подготавливаете его, приводите в исполнение, а когда у вас все получается, вам не нужно ничье признание.
Дина не пропустила ни одного собрания, но иногда засыпала на занятиях. А когда заговорила о себе, то рассказала только о своей работе. Ни о мужчинах или предметах искусства, ни о своих мыслях, касающихся смены деятельности, — лишь о том, чем сейчас занимается. Две ночи в неделю она работала по совместительству в отделении неотложной хирургии, а по выходным ездила на вызовы вместе с сотрудниками «Скорой помощи». Она описывала несчастные случаи и действия команды врачей в экстремальных условиях. Рассказывала о ночах, проведенных в отделении неотложной хирургии, глядя либо поверх голов присутствующих, либо в окно. Подруги знали, что мысленно она снова в госпитале за белыми занавесками, склонилась над каталкой в неравной борьбе с ангелом смерти.
Они все хотели обсудить Майло Тиля и чувства Дины к нему, но опасались, что, если его имя появится в газетах, Лотти обнаружит связь. Они давно решили не посвящать Лотти в свои затеи, уверенные, что существует закон, согласно которому специалисты, занимающиеся психическим состоянием своих пациентов, обязаны сообщать силовым структурам о желании клиентов отомстить кому-либо. Прошло еще несколько собраний, прежде чем Лотти решила уйти пораньше. И не успела она дойти до первого этажа, как Полли спросила Дину, общалась ли она с Майло Тилем.
Дина кивнула. Он звонил ей через две недели после их поездки в «Бьют-Крест» и ровно через неделю после того, как они сдали его налоговой службе.
— Я придерживалась обычной линии поведения, — грустно улыбнулась Дина. — Сказала, что ищу более постоянного спутника, поскольку он только хочет казаться таковым.
— Это на самом деле так? — уточнила Полли.
Не совсем. Перед отъездом он позвонил Дине и оставил сообщение, в котором ясно дал понять, что с большим удовольствием рассмотрит ее позицию. Дина удивилась. В его словах была надежда. Она даже не предполагала, что Майло Тиль может вести себя подобным образом.
— Или я просто рассчитывала на это и предусмотрительно оставила дверь открытой. Какая же я глупая.
Она умоляюще посмотрела на Полли.
— Невозможно, верно?
— Два слова, — сказала та.
Дина кивнула:
— Джинджер Пасс… В конце концов я ясно дала ему понять: у нас ничего не получится, — добавила Дина. — В марте я еду на симпозиум по травматологии. На следующей неделе в отделе пожарной охраны начинаются курсы для практикующих врачей, поэтому в выходные я буду занята. — Она пожала плечами. — Иногда приходится делать выбор…
— Многие так и поступают, — согласилась Шарлотта. — Но не волнуйся. Жизнь преподносит тебе такое количество мужчин, что ты в любой момент можешь поменять приоритеты.
У Шарлотты практически ничего не изменилась. Но она глубоко переживала смерть Джинджер. Раньше Шарлотта мало задумывалась о судьбе, ведущей к трагическому концу, и только сейчас осознала, что самое лучшее — это тепло и любовь, которые дарят близкие люди. Теперь она понимала — месть была нужна им, чтобы доказать Джинджер свое признание.
Если она и молчала последние несколько недель, то это не значит, что не ощущала себя счастливой. Их чувства с Эвери вспыхнули с новой силой, но она старалась вести себя осторожно, понимая, что влюблённость — нечто очень хрупкое, и только от них зависит, разовьется она или угаснет. Шарлотта наслаждалась своей жизнью, но все же старалась не расслабляться, ведь предстоящее Рождество —
