Теперь еще человек Ричмонда околачивается рядом…
– Его слуга? – Ник насторожился. – Кого вы имеете в виду?
– Это Брэм, – нетерпеливо махнул рукой Камбертсон. – Ричмонд называет его секретарем, но он совершенно не похож на секретарей, которых я когда-либо встречал. Всегда просто маячит где-то поблизости, молчит и наблюдает. Он и похож на Ричмонда, только на двадцать лет моложе, понимаете?
Нет, Николас совсем не понимал его.
– Этот человек был здесь? Недавно?
– Прошлым вечером он приходил к Оук-Холлу. Сказал, что Ричмонд хочет знать, когда вернется домой моя дочка-красавица.
– Но она умерла.
Страх, как молния, пронзил сердце Ланкастера.
– Речь идет о моей маленькой Мэри, – покачал головой Камбертсон. – Этот бессердечный негодяй не дал нам даже месяца, чтобы погоревать и опомниться от случившегося.
Нуда, конечно, малышка Мэри, вспомнил Ланкастер.
– Этот Брэм когда- нибудь встречался с Синтией?
– Ну, конечно, встречался, – сердито ответил Камбертсон.
Проклятие. Если он увидит девушку, то случится беда.
– Я слышал, она напала на вас, пока вы спали.
– Гм… Что, простите?
– Ну, привидение. Я слышал, оно набросилось на вас. Это случилось в полночь?
– Э-э… Думаю, да. Должно быть, так.
Камбертсон что-то проворчал в задумчивости, потом быстро осмотрелся вокруг, остановившись на каждом уголке комнаты, и направился к двери.
– Может, вы передадите ей, что я ее простил? Мне бы не хотелось, чтобы она пришла в Оук-Холл.
– Вы ее простили? Хорошо, я передам ей это, как только в следующий раз она появится у моей кровати.
– Ну да. – Камбертсон помял в руках шляпу, прежде чем надеть ее на голову. – Вы смелее меня. До свидания.
Когда входная дверь закрылась, на пороге появилась Синтия с красным от гнева лицом.
– Он простил меня?
– Кто такой этот Брэм? – потер подбородок Ник.
Синтия прекратила нервно расхаживать по комнате и обхватила себя за плечи.
– Ты же слышал, что сказал отчим. Это человек Ричмонда.
– Что он делает для Ричмонда?
Ланкастер не мог сказать, что последние годы пристально наблюдал за Ричмондом, но он никогда ничего не слышал о его компаньоне.
– Я не знаю.
– Твой отчим предположил, что он может быть сыном Ричмонда.
– Может быть. Они очень похожи.
Хмурое лицо Синтии отвлекло внимание Ланкастера от этой загадки. Ему не понравилось, как она поежилась и потерла руками плечи.
– Почему ты так нервничаешь, когда говоришь о нем?
– Я ни о ком из них не хочу говорить!
Ник, конечно, мог это понять. Особенно когда Синтия коснулась рукой рта. Он еще раньше заметил у нее шрам на губе. Бледно-розовая зазубренная полоска пересекала губу как напоминание о свежей боли.
Ланкастер прошел через комнату и кончиками пальцев дотронулся до Синтии. Из ее глаз пропала некая отстраненность, она убрала руку от губ и отступила назад. Он шагнул за ней.
Когда Синтия прижалась к стене, он провел пальцами по ее щеке и едва коснулся шрама.
– Это он тебе сделал, да?
Синтия ничего не стала отвечать. Ее глаза были полны печали и разочарования.
– Ричмонд или его человек?
Она вздохнула, и Ланкастер почувствовал тепло ее дыхания на своей коже.
– Ричмонд, – прошептала Синтия. – Брэм никогда не прикасался ко мне.
– Но Ричмонд прикасался?
Слепая ярость обожгла его грудь, явившись абсолютным дополнением к той страсти, которую она в нем разжигала.
– Прости, – выдохнул Ник.
Она покачала головой, и что-то внутри его сломалось. Он не хотел знать ответ, но все равно задал этот вопрос:
– Что он сделал, Син?
– Он просто… Я разозлила его. И он хотел напугать меня, я думаю, а я не испугалась, и стало еще хуже.
Каждое ее слово словно пламенем обжигало кожу Ланкастера. Да, Ричмонду нравилось вселять страх во всех вокруг.
– Он приблизился ко мне и… – Она покачала головой. – Это не важно. Но когда я плюнула в него, он набросился. Я подумала… Мне показалось, что он целует меня слишком грубо. Я попыталась оттолкнуть его, а его зубы… они вонзились мне в губы. Я закричала, что он меня укусил. Я звала на помощь, и Брэм… Он просто стоял там.
– Брэм был там?
– Он всегда был рядом, но… Я не знаю. Он был там, но смотрел как будто сквозь меня, а я плакала, и у меня шла кровь… Спасибо, что в этот момент вошла моя мать. Я спряталась за ее спиной и была спасена.
– Ты побежала сюда?
– Да, я побежала сюда, – выдохнула Синтия, и на руку Ланкастера упала горячая слеза.
– Прости, – пробормотал он, боясь утонуть в ее широко распахнутых глазах. – Мне очень жаль, что он сделал тебе больно, но я рад, что ты пришла сюда.
Синтия неподвижно стояла рядом. Ланкастер наклонился к ней и осторожно коснулся губами ее губ. Он решил никогда не прикасаться к ней снова, но сейчас надо было как-то успокоить ее боль. Он не мог устоять перед Синтией, да и не хотел этого.
А она, похоже, тоже не собиралась сопротивляться. Ее язык проскользнул к нему в рот, руки впились в рубашку. Николас почувствовал облегчение, что ему не придется удерживать ее за запястья и расстраиваться, что упустил свой шанс.
Если у него и были какие-то колебания, то они моментально исчезли, когда Синтия сама притянула его к себе еще ближе. Он с радостью подчинился. Николас прижал ее к стене и крепко, как мечтал, поцеловал. Его язык проник к ней в рот точно так, как он хотел проникнуть к ней между бедер. Но когда Синтия застонала от удовольствия, к нему вернулся здравый смысл. Он попытался отодвинуться, но она лишь крепче ухватилась руками за его сюртук.
– Прости, – пробормотал Ланкастер.
– Не надо, – покачала головой Синтия. – Я хочу этого. Хочу. Пожалуйста.
О Боже, зачем она говорит это? Пожалуйста, умоляла Синтия в его ночных фантазиях предыдущей ночью. Пожалуйста. Ланкастер почувствовал, как болезненно восстала его плоть.
– Я не могу, – простонал он, но девушка приподнялась на цыпочки и снова поцеловала его.
Здравый смысл покинул его, Ник почувствовал головокружение. Обхватив ее за плечи, он пробовал вкус ее губ, ее язык сам скользнул ему навстречу, отвечая на поцелуй. Рот Син был таким жарким внутри, что Ланкастеру хотелось проникнуть еще глубже.
Когда он, наконец, оторвался от ее рта и его губы заскользили по подбородку, Синтия застонала. Он склонил голову и поцеловал шею в том месте, где тонкой ниточкой бился пульс.
– Пожалуйста, Ник, – простонала Синтия, и все у него внутри превратилось в комок боли.
Иногда человек просто не может уйти от того, чего он так жаждет. Иногда ему приходится остаться и посмотреть правде в глаза.
Это было неправильно.
Это было неправильно по очень многим причинам, но Синтии было все равно. У них нет будущего, и это не имеет значения. Есть настоящее. Здесь и сейчас.
Всю ночь она думала о Нике. О том, как они оба несчастны. Почему они оба выбрали такие губительные пути? Как и когда они оба потеряли надежду на счастье и радость?
Но сейчас, когда его губы целовали ей шею, все тревоги ушли. Это было счастьем, и они оба могли хотя бы несколько мгновений наслаждаться им.
До тех пор, пока им не помешали.
– Сюда, – пробормотала Синтия. – Иди сюда. – Она нащупала и отодвинула панель в стене. Казалось, что Ник ничего не замечал вокруг, но последовал за ней. Она задвинула панель, и они оказались в темноте.
Ник с удивлением попытался осмотреться, но Синтия прижалась к его губам и привлекла его к себе.
В темноте она все чувствовала. В темноте был только он, его запах и прикосновения. В темноте не было его невесты, шрама у него на шее и корабля в Америку. Его близость забирала у нее силу, и она прислонилась ослабевшим телом к стене.
Зашуршали юбки, когда по ним скользнули руки Ника. «Да, – умоляла Синтия. – Да, да». Он поднял юбки, собрав их в одной руке, а вторая легла на бедро. «Это Николас, – напомнила себе Синтия, улыбаясь во время поцелуя. – Это его рука касается моей обнаженной кожи».
Его ладонь продвинулась выше, и он сильнее прижал ее к стене. Синтия задохнулась и откинула голову, прижимаясь затылком к твердому дереву.
Когда его пальцы коснулись самой интимной части ее тела, из ее горла вырвался вздох. Сильные пальцы легко проникли внутрь ее тела.
– О Боже, – простонал Ник, продолжая ласкать ее рукой. – О Боже, Син, ты истекаешь влагой.
Это действительно так и было, но никогда прежде с ней не случалось.
– Прости, – униженно пробормотала она.
– М-м… – Ник ткнулся носом ей за ухо.
– Прости, я не знаю… почему.
– Что почему?
Он не переставал ласкать ее, и Синтия поняла, что задыхается от восторга.
– Почему я… – она вздохнула, – вся горю.
К большому разочарованию Синтии, его пальцы замерли. Он поднял голову, словно, несмотря на темноту, хотел лучше рассмотреть ее.
– Прости, – послышался его шепот. – Конечно, ты не… – Ник замолчал, прекратив ласки.
– Нет, – прошептала Синтия. – Пожалуйста, не останавливайся.
К ее глазам подступили слезы. Она хотела только этого. Только этого, разве это много?
– Просто прикасайся ко мне. Пожалуйста.
Его дыхание участилось, пальцы задрожали и снова стали исследовать жаркое лоно.
– Да! О, Ник, да, – умоляла Синтия.
Ланкастер тяжело дышал и дрожал всем телом, несмотря на то что она не прикасалась к нему.
– Ты стала такой влажной, потому что возбуждена, – выдохнул он, и она почувствовала, как он глубоко проник в ее тело. – Ты влажная, потому что твое тело
