— В чем дело?
Летчик протянул руку к кобуре.
— Не кричите! — умоляюще и в то же время тоном приказа прошептала тень.
И Людвиг увидел за калиткой вторую фигуру.
— Кто вы?
— Подполковник Вернер.
Молчание. Тень за калиткой исчезла, но послышался отдаленный шепот. Людвиг уловил свою фамилию. Через полминуты кто–то открыл калитку и, взяв Вернера под руку, отвел его в сторону.
— Господин подполковник, тише. Я — лейтенант Губер. Входить во двор нельзя. Попрошу вас немедленно уехать.
— Но мне нужно… — начал было Людвиг.
— Завтра, завтра… — с досадой зашептал Губер. — Вы нам мешаете.
Ничего не понявший, но уже охваченный тревожным предчувствием Вернер вернулся на аэродром. Машину на воротах снова задержали и осмотрели. Людвиг различил в темноте фигуру капитана из контрразведки.
«Что–то серьезное стряслось у них, — подумал Вернер, спускаясь по лестнице в столовую. — Но при чем тут Анна и куда она могла деваться?» Ужин заканчивался. Пройдя биллиардную, Людвиг заметил устремленный на него растерянный и испуганный взгляд черненькой официантки Вари. В биллиардной было накурено, оба стола заняты играющими летчиками. Игра шла на деньги. На одном из столов выигрывал у своего штурмана лейтенант Мюльке. Он целился кием, хищно впиваясь глазами в шары. Этот отличный, но самоуверенный, хвастливый летчик был неприятен Вернеру. Людвиг предложил Мюльке закончить с ним безнадежную для штурмана партию.
— Вы знаете, какой куш, господин подполковник? — спросил, смеясь глазами, Мюльке.
— Не имеет значения. Удваиваю. Согласны?
— Пожалуйста. Мой удар.
Мюльке промазал. Людвиг уложил подряд три шара и выиграл партию. Следившие за игрой летчики зааплодировали. Вернер заметил у дверей двух незнакомых офицеров.
— Господин подполковник, вам не везет в любви, — сказал Мюльке, расстроенный проигрышем.
Вернер не ответил на шутку, бросил кий на стол и вышел из биллиардной. Он вдруг ощутил знакомый приступ тоски, неясной, томительной, похожей на изжогу, тоски, которая так часто и, казалось бы, беспричинно охватывала его в последнее время. «Дурацкое состояние, — подумал он с грустной улыбкой, — как будто тебя приговорили к смерти, а исполнение приговора все откладывается и откладывается. А тут еще Анна… Какие–то женские фокусы. Могла бы предупредить».
Но как только Людвиг закрыл за собой верхнюю дверь и теплая, душистая ночь плотно облекла его своей бархатной темнотой, он словно почувствовал ласку природы и жадно, облегченно вздохнул.
Ни одного огонька на земле, черно. Небо искрится звездами. Они горят, сияют, мерцают, переливаются. Далекие, недосягаемые миры. Какое поражающее воображение расстояние отделяет их от земли! Неужели пройдет еще сто или двести, триста лет — и беспокойный, ненасытный человеческий гений преодолеет эти пространства и межпланетное сообщение станет обычным делом? И что же? Какие–то новые живые существа, новые расы и социальные системы и новые межпланетные войны? Зачем это нужно? Чтобы завоеватели пьянствовали в кабачках на Марсе? Безумие! Ему плевать на потомков. Что будут знать они о нем, каком–то прославленном ассе, сгоревшем вместе со своим жалким самолетом на русской земле?! Теперь ему плевать на все. Он — смертник и ждет своего часа. Официально это называется иначе — последний старый летчик в полку.
Слева, метрах в трехстах, взревел мотор. Людвиг вздрогнул. Тысячи раз слышал он звук работающего мощного авиационного мотора. Но впервые этот звук напомнил ему рев какого–то неведомого металлического зверя, страшного своей слепой, равнодушной силой. А ведь, возможно, техники проверяют мотор на его новом самолете. Точно! Он узнает по звуку — правый мотор.
Хлопнула дверь. Рядом с собой Людвиг услышал беспокойные голоса.
— Куда он мог пойти?
— Черт… Темень хоть глаза выколи. Упустили…
— Я говорил: одному нужно было стоять здесь, у дверей.
— Ерунда. Вернер ни при чем. Просто любовная история…
Второй засмеялся.
— Этого будет достаточно.
Людвиг спросил громко и спокойно:
— Кого вы ищете?
Один из говоривших словно поперхнулся и умолк. Напряженная пауза. Наконец, тревожный вопрос:
— Кто это?
— Подполковник Вернер.
— А–аа, — снова неловкая заминка. — Господин подполковник вышел подышать свежим воздухом?
— Нет, — сказал Людвиг резко. — Я слушаю, как проверяют моторы на моей машине.
Словно подтверждая его слова, заработал еще один мотор, с треском, выхлопами, но тотчас же перешел на приглушенную, низкую ровную ноту.
— Карл явился в биллиардную, — сказал один из тех, кто стоял рядом с летчиком. — Идем сыграем.
Дверь хлопнула, послышались шаги на лестнице.
«Вот как! За мной следят, мне не доверяют… — с холодным бешенством подумал Людвиг. — Карл — выдумка. Эти два типа — из контрразведки. Они торчали в биллиардной. Свиньи, грязные свиньи! Что могла натворить бедная Анна? Ведь, оказывается, ищут ее. Засада на ее квартире, усиленная охрана аэродрома, растерянные и испуганные взгляды официанток — все это, несомненно, связано с непонятным исчезновением Анны. Даже за мной установлена слежка».
Лицо Анны точно всплыло из темноты перед глазами Людвига. Она улыбалась своей мягкой, приветливой улыбкой, но светло–карие глаза оказались чуточку грустными. В последнее время Людвиг все чаще и чаще замечал грусть в глазах девушки. Немудрено — он сам своими разговорами об обреченности и близкой смерти внушал невеселые мысли. Ведь она, несомненно, любила его робкой, невысказанной любовью. Какая чистая, славная девушка, хотя и немного ограниченная. Он называл ее сестрой. Это его последняя привязанность к жизни. Какая беда стряслась над головой Анны? Неужели что–то серьезное, и она должна будет погибнуть? Ведь на нее устроена форменная облава. Непостижимо!
Людвиг нащупал ногами тропинку, ведущую от столовой к стоянке самолетов полка, и зашагал по ней. Теперь его мысли были заняты только Анной. Он перебирал, выискивал все возможные причины, которые могли как–либо объяснить ее внезапное исчезновение: заболела, встретилась с приехавшей в город подругой, что–то случилось с кем–то из ее знакомых. Все это не убеждало и не успокаивало. Неожиданное дикое предположение бросило Людвига в пот: Анна — шпионка. Он своими глазами видел мертвую советскую шпионку — юную миловидную девушку. Неудачи авиации на фронте связывали с действиями советской разведки. Совсем недавно ему предложили следить за Анной. Шпионаж — тайная война. Тут могут быть самые неожиданные сюрпризы. Но Анна… Нет, чепуха, вздор! Он может поручиться за Анну. Контрразведчики просто нервничают. У страха глаза велики.
Рев мотора оборвался, и наступила тишина. Внезапно Людвиг остановился. Ему показалось, что он услыхал голос, похожий на голос его покойной матери, едва внятно произнесший его второе, любимое ею славянское имя Станислав. Этого еще не хватало — у него начинаются галлюцинации.
— Станислав…
Казалось, сам воздух родил это слово. Подполковник Людвиг–Станислав Вернер потянулся рукой к кобуре пистолета, шагнув в сторону, на звук голоса, и заметил перед собой в темноте фигуру девушки. Анна… Она схватила его за рукав и увлекла подальше от тропинки.
— Станислав, — зашептала она. — Вы мне не раз говорили, что вас ожидает бесполезная, бесцельная гибель. Спасите меня, я спасу вам жизнь.
— Как?
— Перелетим за линию фронта.
— Ты?.. — Людвиг вздрогнул и отшатнулся. Он смотрел на белевшее перед ним лицо девушки с
