Желваки на скулах у Викена так и заходили, пока он обдумывал эту возможность.
— Здорово, что есть люди, которые хорошо делают свое дело, — сказал он наконец. — Очевидно, медвежьи следы — это своего рода знак авторства.
— Или послание, — предположил Нурбакк. — Может быть, тот, кто это совершил, хочет поведать нам о чем-то.
30
Добравшись до хутора Нюторпет (для чего пришлось постоянно спрашивать дорогу и убедившись, что никого нет дома, Нина Йенсен снова связалась с начальником отделения полиции из Оснеса. Он был сама любезность: всего через пару минут перезвонил, чтобы сообщить дополнительную информацию. Где находится хозяин хутора, выяснить не удалось, но его жена работает в пансионате для лиц с нарушениями психического развития. Приют находится в Рейн-коллене. Нина Йенсен взвыла про себя: «Это-то где еще?!» На утренней летучке, когда Викен рассказал об информации из Оснеса, она сдуру распустила язык — изрекла что-то больно умное о расплодившихся не в меру медведях и террористической деятельности хедмаркских крестьян. Викен злорадно ухмыльнулся и решил отправить туда именно ее. «Штрафная санкция, и ничто иное», — подумала она, твердо решив в следующий раз молчать как рыба.
Ощущения девушки из Бергена от ночной поездки через восточную часть Норвегии могут быть переданы при помощи одного слова: лес. А в этих приграничных краях он был еще просто дремучим, Нину ужасала возможность потеряться в этом лесу. «Ничего удивительного, что люди, живущие в этих краях, мрачны и нелюдимы», — вздохнула она, не будучи уверенной в том, что угрюмых людей здесь, в лесной чащобе, больше, чем в Западной Норвегии. Но там, откуда она была родом, все претерпевало изменения: и свет, и запахи, и настроения, и душевные порывы тоже. Ей даже постоянного бергенского дождя не хватало, когда она вот так мчалась по дороге, углубляясь в еловый лес, где за густой стеной деревьев даже мельком не показывался просвет.
Начальник полиции подробно объяснил ей, какой дорогой нужно ехать, чтобы добраться до Рейн- коллена, и все-таки где-то она свернула не туда. Видимо, у нее недоставало генов, ответственных за способность ориентироваться в этом первобытном лесу. Она выбралась к местечку под названием Омуэн и свернула на бензоколонку «Эссо», чтобы спросить дорогу. В глубине помещения, опершись о притолоку, стоял парень лет двадцати — тридцати. Голова у него была выбрита, как у скинхеда. На фоне светлой кожи головы выделялась татуировка, изображающая два скрещенных меча. Когда она подошла к прилавку, он едва удостоил ее взглядом, тут же отвернулся и продолжил смотреть куда-то за дверь, вглубь помещения, — должно быть, там стоял телевизор. Побарабанив пальчиками по прилавку и кашлянув пару раз, она потеряла терпение.
— Вы что, закрылись на сегодня? — громко и решительно спросила она, и молодой человек вздрогнул.
Шаркая ногами, он не торопясь подошел к стойке и хмуро уставился на нее. Когда Нина объяснила, что ей надо, он достал атлас дорог, шваркнул его на прилавок, пролистал и стал показывать:
— Вы проехали мимо вот этого указателя — тут километра три от него. Его просто невозможно не заметить. Даже дауны и остальные идиоты, которые там живут, легко находят дорогу.
Она задохнулась от возмущения, постаралась взять себя в руки, но все же не сдержалась:
—
Уже выходя из двери, она услышала брошенное ей вдогонку слово, соответствующее той части тела, которая у нее выдалась всем, и ему в том числе, на зависть.
Женщина, открывшая дверь приюта, была седовласой и щуплой, с морщинистой дряблой шеей. Она сильно сутулилась, а ее глаза то и дело перебегали с Нины Йенсен на служебный автомобиль, припаркованный на стоянке, и обратно.
— Вы… по какому поводу?
— Осе Берит Нюторпет здесь работает?
Женщина с морщинистой шеей едва заметно кивнула. Нина показала ей свой полицейский жетон.
— Ничего страшного, — успокоила она, заметив испуганный взгляд женщины, — только задам пару вопросов.
Женщина проводила ее в гостиную. В инвалидной коляске возле стола сидело некое существо женского пола и неопределимого возраста. Она была худющей как скелет, а глаза перекатывались в глазницах из стороны в сторону. Звуки, которые она издавала, напоминали кошачье мяуканье.
Со стула встала рослая, грубо сложенная женщина в вязаной кофте и юбке, ноги ее были обуты в мохнатые тапки.
— Осе Берит Нюторпет?
— Да, это я.
Нина Йенсен представилась еще раз:
— Я приехала сюда в связи с одним делом, в расследовании которого, как мы надеемся, вы могли бы нам помочь.
Женщине на вид было за шестьдесят. Она нахмурилась и, как и первая, не выказала чрезмерного дружелюбия.
— Где бы мы с вами могли поговорить, чтобы нам никто не мешал? Это не займет много времени.
Осе Берит Нюторпет взглянула на другую женщину.
— На кухне можем присесть, — решила она. — Сигни, ты не заглянешь к Освальду? Ему бы нужно выйти, побыть здесь, а не сидеть сиднем у себя в комнате.
Сутулая с морщинистой шеей выглядела все такой же испуганной, и Нина повторила, что речь идет лишь о нескольких вопросах, это абсолютная формальность.
Когда они остались вдвоем на кухне, Осе Берит Нюторпет налила кофе в чашку. Ни о чем не спросив, она поставила чашку перед Ниной; та постаралась поблагодарить как можно любезнее, а потом сказала:
— Мы работаем над делом, о котором, как я полагаю, вы слышали. Это касается тех двух женщин, тела которых были обнаружены в Осло.
Осе Берит Нюторпет поджала губы:
— Мы, конечно, деревенские, но уж что-то мы все-таки и в нашей глуши слышим.
— Разумеется, я не хотела вас обидеть.
Нина пригубила кофе. Мельчайшего помола, чернее некуда.
— Хороший кофе, — похвалила она. — А можно попросить у вас капельку молока?
Чтобы было куда долить молоко, она выплеснула в раковину полчашки.
— Тут в ваших краях ходят слухи, что кто-то мог поймать медведя и выпустить его в Нурмарке.
Осе Берит Нюторпет вытаращила глаза:
— Вас специально послали, чтобы меня об этом расспросить?
— А зачем кого-то посылать, чтобы только вас расспросить?
— Понятия не имею.
— Да вот нам подбросили мысль, что вам что-то известно о таких планах.
Осе Берит поднялась со стула:
— Я вам не верю.
— Однако так и есть.
Нюторпет исподлобья взглянула на младшего инспектора:
— Чтобы я да ввязалась в такое? Да что же это за сволочь поганая такое наплела?
— К нам же поступают сигналы от людей. Мы не всегда имеем право раскрывать свои источники. К
