– О, он добр, – сказала она, направляясь домой, – я также буду добра. Как только она вступила во двор, к ней подбежала Аспа.
– Посланный из лагеря, – прошептала она. – Он принес тайное письмо от префекта и ждет ответа.
– Оставь, – сказала Матасунта. – Я ничего более не стану ни слушать, ни читать. Но кто это? – спросила она, указывая на группу женщин, детей и больных, готов и итальянцев, одетых в лохмотья и сидевших у лестницы, ведущей в ее комнаты.
– Это нищие, бедные, они здесь с самого утра. Их никак не могли выгнать.
– Их и не должны выгонять, – ответила Матасунта, приближаясь к группе.
– Хлеба, королева! Хлеба, дочь Амалунгов! – раздались голоса навстречу ей.
– Аспа, отдай им золото и все, что есть.
– Хлеба! Королева, хлеба, не золота! На золото теперь в Равенне нельзя достать хлеба.
– Ведь король раздает ежедневно хлеб у своих житниц. Я только что оттуда. Почему вы не пришли туда?
– Ах, королева, мы не могли протиснуться, – жалобным голосом сказала одна истощенная женщина. – Я сама стара, вот эта дочь моя больна, а тот старик слеп. Здоровые, молодые оттолкнули нас. Три дня мы старались пробраться к королю, и нас все отталкивали.
– Мы умираем с голоду, – начал один старик. – О, Теодорих, мой господин и король, где ты? При тебе мы жили безбедно. А этот несчастный король…
– Молчи, – сказала Матасунта, – король, мой супруг, делает для вас больше, чем вы заслуживаете. Обождите, я принесу вам хлеба. Аспа, идем!
– Куда ты? – спросила девочка.
– К королю, – ответила Матасунта.
– У него теперь посол от Велизария. Он давно уже сидит здесь. Подожди! В эту минуту дверь комнаты короля распахнулась. На пороге стоял недовольный Прокопий.
– Король готов, – сказал он, еще раз обернувшись к Витихису. – Это твое последнее слово? Подумай, я подожду до завтра.
– Напрасно. Я отказываюсь.
– Помни: если город будет взят штурмом, то все готы, – Велизарий в этом поклялся, – будут умерщвлены, а женщины и дети проданы в рабство. Понимаешь, Велизарий не хочет, чтобы в его Италии были варвары. Тебя может соблазнять смерть героя, но подумай об этих беспомощных: их кровь возопиет перед престолом Бога.
– Посол Велизария, – прервал его Витихис, – вы также находитесь во власти Бога, как и мы. Прощай!
Слова эти были сказаны с таким достоинством, что византиец должен был уйти. Как только вышел Прокопий, в комнату вошла Матасунта.
– Ты здесь, королева? – с удивлением сказал Витихис, сделав шаг навстречу ей. – Что привело тебя сюда?
– Долг, сострадание, – быстро ответила Матасунта. – Иначе бы я… Я к тебе просьбой. Дай мне хлеба для бедных больных, которые…
Король молча протянул ей руку. Это было в первый раз, и ей так хотелось пожать ее, но она не смела – она вспомнила, как виновата перед ним. Витихис сам взял и слегка пожал ее руку.
– Благодарю тебя, Матасунта. У тебя, значит, есть сердце для твоего народ и сочувствие к его страданиям. А я не поверил бы этому. Прости, я дурно думал о тебе!
– Если бы ты лучше думал обо мне, быть может, многое было бы иначе.
– Едва ли. Несчастие преследует меня. И вот даже теперь разбилась последняя моя надежда: франки, на помощь которых я рассчитывал, изменили нам. Остается только умереть.
– О, позволь и мне разделить вашу участь! – сказала Матасунта со сверкающими глазами.
– Ты?.. Нет. Дочь Теодориха будет с почетом принята при византийском дворе. Ведь всем известно, что ты против воли стала моей королевой. Ты заяви об этом.
– Никогда! – горячо вскричала Матасунта.
– Но другие, – продолжал Витихис, не обращая внимания на ее возражение, – эти тысячи, сотни тысяч женщин, детей! Велизарий сдержит клятву. Для них есть еще только одна надежда – на вестготов. Я послал просить, чтобы они выслали нам свой флот, потому что наш взят неприятелем. Если вестготы согласятся, то через несколько недель корабли могут быть здесь, и тогда все, кто не может сражаться, – больные, женщины, дети – могут отсюда бежать в Испанию. Ты также можешь уехать, если хочешь.
– Нет, я не хочу никуда бежать, я хочу остаться и умереть с вами!
– Через несколько недель корабли вестготов должны быть здесь. А до тех пор хватит запасов в моих житницах. Да, я и забыл о твоей просьбе. Вот, возьми: это ключ от главных ворот житниц. Я всегда ношу его у себя на груди. Береги его – это последняя моя надежда. Право, я удивляюсь, как это до сих пор не разверзлась земля, не упал с неба огонь и не уничтожил их.
Он вынул из кармана тяжелый ключ и подал его Матасунте.
– Благодарю, Витихис… король Витихис, – быстро поправилась она, и руки ее дрожали, когда она брала ключ.
– Береги его, – снова предостерег ее Витихис. – Эти житницы – единственное мое дело, которое не погибло без пользы. Право, меня точно преследует злой рок. Я много думал об этом, и теперь, кажется,
