бестолково мечущихся по залу двуногих. Хрустя по усыпавшим пол осколкам витрины, я на цыпочках семеню к ней. Тем временем в тылу у девушки вырастает украшенная уродливой мозаикой стена, снабженная вдобавок лаковой маленькой дверью. Вдруг танцовщица поворачивается — взмах красного подола, несколько шагов ловких стройных ног, — и лаковая дверца, послав мне в глаза слепящий блик, захлопывается за беглянкой…
Вслед за этим в мостовую перед рестораном, как в забор распахнутая пинком калитка, врезается мозаичная стена; я покидаю ресторан и выхожу на свежий воздух. Передо мною — переулок. Он пустынен и тих. Впрочем, к окнам многоэтажек приклеены лица, кое-как вырезанные ножницами из журналов. Вдруг переулочную тишину раскалывает гулкий стук пулеметной очереди…
Резко оборачиваюсь — успеваю увидеть, как за рядами выстроившихся перед тротуаром легковушек мелькает красный подол. Желтый помятый автомобиль выскакивает из шеренги своих собратьев. Сидящая в нем брюнетка быстро-быстро перебирает обнаженными руками руль…
Развернувшись, желтый автомобиль швыряет горсть камешков из-под колес в мою влюбленную морду и несется прочь.
Я бросаюсь вслед за ним семимильными шагами, сшибая на пути деревья, столбы, оставляя длинные красные полосы на стенах зданий…
Несколько раз я почти настигаю этого ублюдка, но ему удается увертываться в последний момент, ныряя то в переулок, то в подворотню.
Стараясь не упустить вора из вида, я протискивался следом за ним между домами, высекая искры из фундаментов, натыкаясь на мусорные контейнеры, грибки-песочницы, качели, металлические гаражи…
Вверху, мелькая между крышами, висел вертолет.
— Остановитесь, — гремело с небес, — сдавайтесь!!!
Связанные невидимой нитью, мы (я и желтый автомобиль) дружно вынеслись к великой реке и полетели над ней по висящему на стальных тросах мосту.
Бешено замелькал мимо частокол выкрашенного в голубой цвет ограждения, посыпались вниз отдыхавшие на нем огромные чайки…
Вдруг беглец заелозил, вильнул вправо, наскочив передним колесом на бордюр пешеходной дорожки и, лениво поднявшись в воздух, перекувырнулся через перила…
Я застыл на месте, но мост продолжал рваться мне навстречу, и я смог остановить его, лишь до колен погрузив в него обе ноги. Сквозь шум ветра, пронзительные крики чаек, едва слышно донесся удар об воду…
Справа от меня завис винтокрылый громкоговоритель.
— Сдавайтесь!!! Сопротивление бессмыс…
С ходу пробив ограждение, я, мимо шарахнувшегося в сторону вертолета, прыгнут туда, где на белых облаках расходились медленные темные круги…
Я врезался в небо и погрузился в синеву, пронизанную перекрещивающимися лучами; они завертелись, как спицы велосипедного колеса… Вдруг это колесо остановилось. Ощущаю несильный толчок, перед глазами взвивается мутное облачко и, когда оно рассеивается, я вижу, что угодил на самое дно неба.
Бревенчатые покосившиеся избушки окружают меня. Через выломанные окна и двери видны внутренности этих жилищ, освещаемые мягким солнечным светом. И вот стулья, сбившиеся над печкой в углу. Застрявший в окне обеденный стол. Детская кроватка, валяющаяся на боку посреди потолка…
Желтый автомобиль лежал между стропилами одной из изб на околице. Моя красавица плескалась внутри него, словно в ванне.
…Небо расступилось, показался песчаный берег, поросший плакучими ивами. Я выступил из качающихся облаков, прижимая к груди желтую измятую коробочку. Бережно опустив на песок эту драгоценность, отступил, и крышка коробочки тотчас распахнулась, из нее с шумом хлынула мне под ноги вода…
Неподалеку завозились в ветвях, слабо пискнула какая-то птица; ей откликнулась в сторонке другая, и тут же испуганно смолкла. Вновь воцарилась тишина.
Заключенная в автомобиле вода, выплеснувшись, застывает передо мной в виде девушки, лежащей на песке. Глаза у нее закрыты, зубы стиснуты, и страдальческое выражение на лице. Я кашлянул. Веки лежащей дрогнули…
Она повернула голову влево, потом вправо, подтянула ноги, медленно раздвинула их, села, шаря вокруг рукой, и вдруг рывком наклонилась вперед, хлестнув по песку волосами…
Я деликатно отвернулся, до глубины души взволнованный этим волшебным балетом. За моей спиной раздавались хриплые стоны. Впереди, сквозь ветки плакучих ив, поблескивала речка, виднелся фрагмент моста с мелькающими на нем огоньками милицейских автомобилей. Едва слышно доносился сюда печальный вой их сирен.
Водичка, вытекавшая из меня сквозь трещину на груди, вдруг прощально булькнула… И Товарищ Майор (висящий вниз головой), от неожиданности вздрогнул всем телом, отчего закачались его руки; из-за пазухи майорского комбинезона вывалилась толстая серебристая рыбина, шлепнувшись на гильзы, запрыгала по ним, заставляя гильзы издавать нежные стонущие звуки; затем рыба перепрыгнула на грудь радиста и затихла на ней, выпучив круглый кровавый глаз.
Услышав шорох, я обернулся… В одной черной туфельке на высоком каблуке (вторая туфелька уплыла вон на том облаке к горизонту), ожившая утопленница, прихрамывая, направлялась ко мне. Выражение страдания на ее лице сменилось другим, похожим на то, какое бывало у тех, кто наблюдал, как вылетает конфетти из моих пальцев — ну, во-первых, они не верили своим глазам… В непосредственной близости от меня девушка остановилась и с робкой затеплившейся надеждой протянула руку; ее ноготки коснулись меня, и она отдернула руку, словно обжегшись; губы задрожали, и до меня донеслось:
— Так это не глюк… Это на самом деле?
Вслед за этим малютка томно огляделась и вдруг, с напрягшимися венами на шее, начала кричать:
— Хватит, ну хватит прикалываться!.. Мало, что весь город из-за вас на ушах?! Чего вам еще от меня надо, придурки?!. — Тут дыхание у нее перехватило. — Ну, чего… — прошептала девушка сипло, — чего привязались…
Неловко, со второй попытки, сдернув с ноги туфлю, танцовщица застучала ею по броне.
— Выходите! Выходите, гады… Я глаза вам выцарапаю!.. Я вас с землей смешаю! Не на ту нарвались… Я вас сгною!!
Но вот руки у девушки опустились, пошатнувшись, она прислонилась к огромной иве и, лия ручьем слезы, шептала:
— Да пошли вы… все… от меня…
Ветерок теребил длинные гибкие ветви, концы их вычерчивали правильные круги на песке. Я тронулся с места и тихо-претихо приблизился к плаксе…
Вздрогнув всем телом, она медленно обернулась. Неуклюжий и кроткий, я ласково заурчал, плавно вверх-вниз поводил пушкой. Зрачки у крошки расширились. Я включил рацию. Послышались начальные такты танго…
Запрокинув голову, моя партнерша взглянула мне в глаза и попятилась…
Мы топтались на песчаном пятачке. Двигаясь синкопами, девушка, отступая, скрывалась между деревьями, я, соблюдая дистанцию, наступал, исподволь оттесняя свою повелительницу все дальше от моста — под ним виднелись лодка и фигурки человечков в стеклянных масках, весело прыгающие за борт… Постепенно у нас стал вырабатываться некий единый ритм. Закусив в зубах прядь волос, партнерша, не выпуская из руки туфельки, то вдруг совершенно скрывалась в похожих на струи фонтанов зеленых ветвях, то неожиданно выступала из них, вынуждая меня взволнованно замирать на месте… Все это происходило под мелодию, рвущуюся из моей груди.
Пообсохшая на ветру, согретая солнцем, с какой-то хмурой сосредоточенной серьезностью глядя мне в глаза, эта танцовщица до мозга костей всплескивала руками, совершая молниеносные и агрессивные,
