грузовика с вытатуированной на дверце розой. Кузов его дымится в развесистой кроне ближней сосны.
Пролетев мимо, я пожрал просеку, на которой мелькнула беглянка, и… неожиданно выскочил из леса к выложенному бетонными плитами шоссе.
Метрах в ста от меня девушка в красном платье садилась в белый автомобиль. Вот он тронулся с места, трусливо виляя по дороге, увозя украденную у меня малютку…
Я плюнул вслед белому автомобилю, но в этот момент он исчез на спуске, и плевок бесполезно изорвал в клочья одну из бетонных плит.
Я ждал, когда легковушка появится вновь, и, едва она только забрезжила на дорожном подъеме… мой пулемет судорожно промолчал, подавившись пустою лентой. Бросаюсь за похитителем в погоню, однако через десяток шагов что-то внутри меня забилось, как чайная ложечка в стакане с вьюгой. Поперхнувшись, я, отхаркиваясь черным дымом, пробежал по инерции еще немного и стал…
Громадная непомерная усталость сковала меня. Не в силах шевельнуться, я мог только стоять и смотреть на удаляющийся белый автомобиль.
В той стороне, куда он мчался, горизонт закрывали гряды многоэтажных домов, стиснутые в кольцах дымящегося дракона…
Без капли горючего в баках я торчал посреди дорога, устроенной из пьяных бетонных плах. Налетевший ветер загудел в орудийном стволе, подбросил пыль на обочине, прошумел в соснах. И появится он, едва слышимый рокот, возникла темная точка на небе…
Рокот приближается, становится громче. Темная точка увеличивается, и вот уже можно вполне отчетливо различить контуры летающего гранатомета.
Словно наткнувшись на невидимую преграду он останавливается в воздухе, округлив глаза, вытянув вперед чуткое рыльце, принюхивается и резко виляет в сторону… Конечно, он учуял меня и решил, что я захочу его прихлопнуть снятым с ноги тапком.
Наконец, еще пару раз дернувшись, этот худощавый красавчик слинял. А взвихренная ветром пыль продолжала стоять в воздухе, и была тишина, словно мир затаил дыхание в ожиданье чего-то хорошего.
Солнце поднималось все выше; вдруг слева от меня блеснуло… Дорога, на которой я стоял, пролегала неподалеку от глинистого обрыва, заканчивающегося длинным крутым склоном. В самом конце этого склона, далеко внизу, в поле, на правильном квадрате, очерченном бетонным забором, блестели серебристые разнокалиберные цилиндры, и возле одного из них выстроились друг за другом игрушечные желтые, синие трактора…
Походкой человека с повреждением позвоночника, кашляя и выдыхая черный дым, добираюсь до обрыва. Из-под моей ноги обрушивается ком глины, и тотчас, словно из-под земли, с оглушительным карканьем взвивается вверх воронья стая. Медлить нечего. Прыгнув с обрыва на склон, представляющий собой обширную свалку, несусь по нему вниз, как идущий ко дну топор…
Брызнули в стороны какие-то люди, копошившиеся среда отбросов возле костра, блеснула оконцем черная избушка, и мелькнули собаки с поджатыми хвостами, разбегающиеся от лошадиной падали…
Повернув влево, выбросив в небо веером грязь, чудом избегаю наполненного коричневой жижей рва, посреди которого валяется захлебнувшийся подъемный кран и, похожий на большой кусок праздничного прошлогоднего пирога, на бешеной скорости вылетаю со свалки.
Пробив бетонный забор, так наподдаю коленом под зад уже приготовившемуся было пропустить стаканчик-другой восьмиколесному рыжему великану, что тот зарывается подбородком в землю.
Почетное место за стойкой бара опустело… Заняв его, перевожу взгляд на замасленного холуя, прижавшегося спиной к красной колонке, отсчитывающей литры моего любимого коктейля. Халдей молча таращится на меня, открыв рот с редкими нечистыми зубами.
Виктор, видать, утомленный бестолковостью обслуживающего персонала, расслабленно откидывается на спинку сиденья. Рука Товарища Лейтенанта, прежде чем исчезнуть в трещине, выразительно махнула…
Правильно истолковав этот жест, бармен наконец поторопился соединить свой коктейль с моей пересохшею глоткой. Нагрузившись под завязку, я повернулся на одной ноге, оглядев столпившиеся вокруг меня трактора с той симпатией, с какой разглядывает снеговиков-убийц ворвавшийся в их будуар участковый (Виктор, радист, заряжающий и даже Товарищ Майор увлекались остросюжетными фильмами, при мне пересказывая из них особенно волнующие места), покинул питейное заведение.
Я медленно катился по чередующимся квадратам черных вспаханных и покрытых золотистой кукурузой полей. Они напоминали доску, которую во время привалов раскладывали между собой Виктор с Товарищем Майором, принимаясь ожесточенно двигать по ней белые и черные, имеющие каждая свой маневр, фигурки. Одной из этих фигурок, совершающей переходы с квадрата на квадрат, был теперь я.
Сошедшая с ума рация тараторила гнусавыми лилипутскими голосами:
— «Ястреб-четыре», «Ястреб-четыре»… Я — «Кондор»! Отзовитесь! Как поняли? Прием…
—
— Вы мудак. «Ястреб-четыре»! Я где вам приказал занять позицию?! Я вам позицию приказал занять в квадрате 39–06! А вы где заняли?!
—
— Ты будешь рассуждать у меня, чучело?! Выполнять приказ!!!
—
—
— «Кондор» слушает.
—
— Старший лейтенант, вы дело говорите, а не засерайте мне мозги…
—
— Где, говоришь, замечено?
—
— Ну и дурак,! Объект вертолетчики двадцать минут назад в квадрате 13–04 засекли, а ты мне толкуешь про 29–33… Он что, по-твоему, за двадцать минут сто пятьдесят километров отмахал? Повнимательнее, повнимательнее, «Ястреб-один»!
—
—
— Жди, жди…
—
— Вы что там, белены объелись?! Или ты пьян, сынок?.. Я вот тебе покажу «насмерть»!
—
— Хладнокровней, «Авось»! Кашевары на пути к вам… Кашевары — на пут… Как поняли? Прием.
—
Голоса продолжали тараторить, перебивая друг друга. По-видимому, они принадлежали игрокам, занявшим места на противоположном краю доски…
