младенца, трудно сказать.
Грудной или негрудной младенец раз пятьдесят произносит неприятное слово «мамка».
Поезд покидает станцию Иркутск-Сортировочный, но Иркутск на этом не заканчивается, вернее, он только начинается.
На всем протяжении от Иркутска-Сортировочного до Иркутска-Пассажирского Иркутск предстает в виде малоинтересных, невыразительных промзон.
Поезд прибывает на станцию Иркутск-Пассажирский.
Красивый вокзал, построенный на рубеже прошлого и позапрошлого веков, желто-бело-зеленый, аккуратный, отреставрированный.
Кое-кто пополнил население вагона, но ненамного.
Отправление поезда от станции Иркутск-Пассажирский.
Поезд идет по берегу Ангары, но Ангары не видно, на ее месте море тумана.
Поезд покидает невидимую Ангару, едет через современные районы Иркутска. Рядом с рынком возвышается недостроенное безобразное краснокирпичное здание с арочными окнами, помпезным балконом и толстой башенкой. Такие любили строить новые русские первого призыва.
Иркутск заканчивается, и начинаются горы. Через горы поезд доберется до станции Слюдянка, и начнется Байкал.
Раньше ездили не так, раньше ездили по-другому. Изначально, при постройке Транссибирской магистрали, трасса дороги шла от Иркутска по левому берегу Ангары до поселка Байкал, потом по западному берегу Байкала по так называемой Кругобайкальской железной дороге до станции Слюдянка (это южная оконечность озера), а дальше вдоль восточного берега Байкала, по нынешнему маршруту. Кругобайкальская дорога проходила (и, собственно, проходит) по очень трудному участку, она изобилует туннелями и эстакадами. С отвесных скал на дорогу то и дело валились многотонные камешки. Однажды камешек длиной примерно тридцать метров упал на поезд, погибли люди, движение было прервано на несколько дней. В конце сороковых построили ныне действующую дорогу через горы Иркутск — Слюдянка, а Кругобайкальская дорога пришла в запустение. Участок Иркутск — Байкал затоплен, по маршруту Байкал — Слюдянка, кажется, периодически ползает поезд из одного вагона. Еще там курсируют туристические дрезины. Группа туристов может арендовать туристическую дрезину и наслаждаться видами Байкала и падением многотонных камешков.
Поезд держит курс на Слюдянку.
Опять горы, опять сосны, опять красота.
Горы и туман. Горные вершины укутаны туманом, вот оно как.
И солнце. Ясное солнечное утро.
И дачные поселочки.
Мимо проехали четыре или пять сцепленных друг с другом электровозов ВЛ-80, без вагонов.
Дорога петляет между гор, а вдоль дороги, извините за выражение, несет свои струи прозрачная горная речка.
Рядом с остановочным пунктом Трудный кое-где на земле лежит снег.
И еще снег. Температура за бортом — плюс четыре. Пятнадцатое июня.
Поезд забирается все выше в горы. После очередного поворота открывается вид на далекие горы с заснеженными вершинами.
А далеко внизу появляется Байкал. Мелькнул — и пропал.
Накатывает волна эйфории. Потому что это действительно очень красиво. И невозможно уже иронизировать над «описаниями природы».
И хочется, чтобы подольше длился этот прекрасный участок Иркутск — Слюдянка.
Но он уже заканчивается. Опять показался Байкал, теперь уже надолго.
Поезд петляет по серпантину, проходит туннель. Внизу — поселок Слюдянка. Если бы весь этот поселок, как он есть, перенести куда-нибудь в другое место, он бы выглядел довольно убого. А здесь он прекрасен.
Эйфория эйфорией, а наше описание следует продолжить. Поезд прибывает на станцию Слюдянка.
Приобретение на станции Слюдянка рыбы омуль. Употребление в пищу рыбы омуль. Рыба омуль вкусна.
Поезд идет по берегу Байкала. На противоположном берегу горы.
Полковник в отставке, оказывается, тоже едет до Владивостока.
На Байкале полный штиль.
Противоположный берег постепенно отдаляется.
Парень, страдающий похмельем, попросил у соседа кофе. О, спасибо. Хорошо похмеляться пивом и кофе, говорит парень и уходит похмеляться.
В Байкал то и дело впадают речки и ручьи.
Между железной дорогой и Байкалом появился лес. Байкал не видно, но он рядом.
Похмельный парень пришел и попросил нож.
Справа по ходу поезда видны заснеженные вершины.
На третий день непосредственного соседства выяснилось, что непосредственного соседа зовут Андрей.
На ровном зеркале Байкала виднеется рыбацкий челн.
Похмельный парень выпил кофе и похмеляется пивом.
И опять Байкал не виден за деревьями.
Полковник в отставке рассказывает о развитии мукомольной промышленности в разных регионах России.
Поезд опять вышел к Байкалу и долго идет по самому берегу.
То и дело мелькают небольшие прибрежные поселочки. Рядом с некоторыми домами — огородики. Что, интересно, здесь выращивают.
Кое-где вдоль берега в воду уложены бетонные или каменные блоки для защиты берега от размывания. Блоки сильно обтесаны волнами. Вода камень точит.
Штиль теперь сменился волнением. Волны, волны. Озеро волнуется раз.
Скоро Байкал закончится, и дорога уйдет на восток, к Улан-Удэ.
На берегу Байкала пасутся три коровы.
Байкал закончился. Он еще некоторое время виднелся за деревьями, а потом перестал виднеться.
Горы справа по ходу движения тоже практически сошли на нет.
Отступила невероятная, подавляющая красота. Теперь можно продолжить повествование, вернее, описание, в прежнем ключе.
Впереди Бурятия, Улан-Удэ. Вокруг — трава, деревья, ничего особенного.
Слева по ходу поезда параллельно железной дороге идет автомобильная. Пейзаж слева чем-то напоминает тюменский двухдневной давности.
Справа — невысокие лесистые горы. Сильно дымит какой-то завод.
Подъездные пути к дымящему заводу, на путях — зеленые товарные вагоны.
Вдали — деревня, возделанные поля.
Очередные промруины.
Дачный поселок с гротескно крошечными домиками.
И еще руины с торчащими в небо мертвыми заводскими трубами.
Многоэтажный кирпичный жилой дом, «украшенный» декоративными крепостными башнями. Наш дом — наша крепость.
Огромный, бесконечный поселок. Он все тянется и тянется. И он бесконечно уныл.
Небо посерело.
Местность как-то резко поблекла, поскучнела.
Остановочный пункт Мандрик.
Возможно, дальше не будет ничего интересного, хотя ехать еще очень долго. По крайней мере,
