— Никаких денег он за эти акции не получал и договора не подписывал. Хотя и предлагали, и пытали даже. Просто сбежал ночью в тайгу и — все дела. Он же таежный человек, Женька Рейнер. Всегда таким был. Что называется, не от мира сего. Юродивый. — Дурачок, значит? — подковырнул Мамедов.
— Поумней нас с тобой вместе взятых. Говорю — юродивый. Стишки пописывает. Питаться сутками может чем ни попадя. Лишь бы по тайге своей бродить. Там он царь. А среди людей выживать не научился. На медведя — это мы можем. А самое меленькое, никчемное начальство хуже огня боится. Ему Тимур УАЗ подарил. Так на права сдал, а получить не мог. Оказалось, какой-то лейтенантик оборзевший на него наорал и выгнал, так он полгода вернуться боялся. Я узнал, с ним туда подъехал, из лейтенантишки этого вмиг права вытряхнул. Ты думаешь, Женька обрадовался? Жди, как же! Хуже того испугался: а что если, говорит, теперь паспорт отберет, а то и дом подожжет. А чего? Власть. Может.
Коломнин невольно улыбнулся.
— О, уже и расплылся! — поспешил охолодить его Мамедов. — Наивный, слушай, какой! А еще милиционером был. Он нам тут по ушам ездит. Может, вместе и доллары поделили? Да, нет?!
— 'Леща' тебе дать, что ли? — прикинул Резуненко. — Доллары! Он слов таких не знает. Ты что, Сергей, и впрямь думаешь, Тимур ему эти акции подарил? Да для Женьки это как фантики. Просто надо было распылить, чтоб под монопольный закон не попасть. Вот и использовал. Они их с Салман Курбадовичем в Женьку, будто в сейф вложили. Знали, что не пропадут. Ведь просил не втягивать его. Лучше мне, говорю, передай, если позарез надо.
— О даже как?! — Мамедов вскочил, предлагая Коломнину оценить сделанное признание. — Вон оно куда все шло. Понял, да?
— Не отдал. Остерегся. Меня, друга, остерегся. А Женьку нет. Вот и накликали на него. Так что третий год высунуться боится.
Он жестко глянул на Коломнина:
— И никакие шкурные интересы не заставят меня…Потому что бывают не только деньги. Есть еще такое слово, как…
— Понял, не дурак, — невозмутимо подтвердил Коломнин. Разлил по стаканам оставшуюся водку. — Имеем, стало быть, высокий порыв? Друга он от нас прячет! А мы здесь кто для тебя? Ну ладно, мы — похоже, никто. — И дядя Салман никто, да?!
— А сотни семей, что по миру пойдут?! Сам же витийствовал. Теперь оно тоже не в счет?!
Резуненко рыкнул безысходно.
— А его самого — так и полагаешь до смерти в лесовиках держать?! Пока от собственного страха не загнется?
Дверь «предбанника» распахнулась, и в нее вбежал непривычно возбужденный Богаченков. Живо огляделся.
— У меня абсолютное зрение! — с порога сообщил он.
— С чем и поздравляю! — буркнул Резуненко.
— Если абсолютное, так видишь, что Абсолют кончился! — в восторге от удачного каламбура загоготал Мамедов. — Сбегай наверх за бутылкой. Так говорю, да?
— У меня абсолютная зрительная память! — горячо повторил Богаченков, обращаясь на этот раз к Коломнину. И тот сделал знак остальным успокоиться, — таким возбужденным Юра бывал очень редко. И неспроста. — Я помню все машины, что стоят возле офиса «Нафты». Даже если в стороне, на обочине. Там три дня простоял брезентовый УАЗ номер… Номер тоже помню.
— И чем он так запомнился? — Мамедов, ожидая забавы, подмигнул остальным.
— Да ничем не запомнился. Говорю же, — просто зафиксировал, — Богаченков рассердился. — Я сегодня не на машине вернулся. Вернее, на попутке. Подбросили до перекрестка. Решил прогуляться дворами, — голова гудела. И как бы сбоку зашел.
Сбивчивый, нервный тон его заставил наконец всех напрячься.
— Там этот УАЗ стоит в темноте. Поначалу решил, — пустой. Пригляделся, есть человек! Он меня потому не заметил, что как раз коттедж наш разглядывал. И у глаз что-то похожее на.. как это?.
— Что-то из приборов ночного видения? — подсказал Коломнин. Он уже одевался.
— Да, наверное. Батюшки мои! Я глянул. Его самого не видно. А оттуда такой полный обзор! Все двери, окна! Я сразу обежал и подъехал на такси, вроде как обычно.
— Сейчас я с охраной тряхнем этого соглядатая! — Мамедов азартно полез за пистолетом.
— Тут еще что важно, Сергей Викторович, — Богаченков что-то про себя еще раз просчитал. Притянул к себе ухо Коломнина. — Могу, конечно, и ошибаться. Но, мне кажется, это тот белесый. Помните, из аэропорта, на которого Лариса Ивановна…
— Помню, — подтвердил Коломнин. Решительно остановил приготовившегося выбежать Мамедова. — Вот что, мужики, отставить суету. Если Юра не ошибся, это, вполне возможно, киллер.
— За кем же он? — голос Резуненко невольно просел.
— Да уж не за нами, — ядовито отреагировал Богаченков. — Кому мы с вами нужны? Ясно — за Сергей Викторовичем. Это ведь он гнездо разворошил. Вот и начинается. Говорил же насчет охраны!
— Ничего. Это к лучшему. Он за твоей головой пришел. Но на свою голову он пришел! — азартно закричал Мамедов. — Сейчас с охраной через задний ход вылезем, обойдем и возьмем.
— Не горячись, — остановил Резуненко. — Он на машине. Одного мог не заметить. А двух-трех увидит, уйдет.
— Верно, — Коломнин с трудом подавил поселившийся в нем озноб. — Кроме того, не факт, что оружие сегодня с ним. Может, пока разведку ведет. Возьмем, и с чем? Его спровоцировать надо. Имею на этот счет предложение — сработать на живца.
Спустя полчаса из парадной двери высыпала пьяная ватага, возглавляемая шумным от выпитого Мамедовым.
— Серега! — заорал он внутрь дома. — Не передумал? А то мы уезжаем к Салман Курбадычу. Охрану тоже велел с собой взять.
— Поедемте, Сергей Викторович! — слезно попросил Богаченков. — Чего одному оставаться? Главное, и прислугу отпустили. Тем более Фархадов велел и вам быть.
— Куда я поеду пьяный?! — к двери изнутри подошел Коломнин. — Без вас хоть отосплюсь перед самолетом. А то в Москве потом неделю как бобику крутиться придется. Катитесь!
Он решительно захлопнул за ними дверь.
Ватага тронулась к стоящим во дворе машинам.
— Выспется, как же! — захохотал Резуненко. — Я ему сюда часика через два пару телок организую. То- то поглядим утром, чего от этого хитрована останется.
Идея была матерно одобрена. Машины зарычали. Двор опустел.
Прошло полчаса, час. В комнате Коломнина горел тусклый ночник. Сам он вместе с остальными, вернувшимися через тайгу, затаился в комнатах вдоль коридора. Причем в самом его начале расположилась ударная группа захвата: Резуненко и Мамедов с охранником. Идея была проста: другого способа попасть в комнату Коломнина, как пройти через русло коридора, не существовало. И в этом месте Резуненко должен был, пропустив киллера мимо себя, обхватить его своими лапищами сзади. Даже если тот почувствует чужое присутствие, использовать оружие в тесноте против могучего Резуненко ему будет затруднительно. Главное, отчего зависел успех, — перехватить руки, в одной из которых должен находиться приготовленный пистолет. Мамедов и охранник, оба вооруженные, тут же, наставив стволы, блокируют попытку сопротивления. Если же паче чаяния киллер вырывается и бежит вперед, в него должен стрелять приставленный к Коломнину охранник. Задачу ему Мамедов поставил самую что ни на есть простенькую. «Это, — он показал на Коломнина, — твое святое. Если его убьют, я убью тебя. Понял, да?». На всякий случай на первом этаже путь к отступлению отсекают еще один охранник и Богаченков с резиновой дубинкой.
Гулкая тишина заполнила дом. Ждать с непривычки было трудно. То и дело кто-то откашливался, сморкался. Внезапно послышался скрип паркета, отчего все разом затаились. Но тут же тихий, извиняющийся голос Мамедова: «Совсем дом сгнил, слушай. Ремонт, вижу, пора делать». Смешливый Богаченков сдавленно хихикнул.
И в это время отчетливо послышалось позвякивание металла, — отмычка вошла в замочную
