Когда небеса молчат

но и не обязательно плохое, нечто нейтральное.

Так как же все эти силы влияют непосредственно на нас? Они пытаются отлучить нас от любви Божией. Удивительно. Я бы скорее упомянул о боли и страданиях, которые они приносят, об опасности смерти, о страхах и ужасах, которые они вселяют в наши сердца. Но нет, Павел ни слова не говорит о том, что торжество состоит в том, чтобы избежать или избавиться от всех этих столь разнообразных вещей. Нет, для Павла торжество в том, что все, даже самые ужасные, события и силы не могут «отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе пашем».

Каково же самое яркое и наглядное проявление могущества Божия? Оно не в том, что Он в силах облегчить наши страдания или остановить руку, занесшую меч над нашими головами, а в том, чтобы помочь нам оставаться в любви Божией, невзирая ни на какие трудности.

И вот, мои соображения таковы: отчаяние страждущего обусловлено не степенью его страдания, а остротой ощущения отчужденности его от Бога.

Ты сказал, что как только ты ощутил наконец присутствие Бога, в твою душу пришел покой. Страдания и боль никуда не делись, но у тебя исчезло чувство отлученности от Бога. Ты более не чувствовал себя отлученным от Господа.

Христос на кресте тоже не роптал о боли в пронзенных руках или в боку или о позоре, который испытывает нагой человек. Но Он возопил: «Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?».

Мне кажется, тот страх и отчаяние, которые я испытываю, лежа на больничной койке, гадая о том, выживу ли я или умру, обусловлены не болью или близостью смерти, но ощущением, что я потерял связь с Господом. Я не чувствую Его присутствия, я не слышу Его голоса. Но как только моих ушей касаются Его слова, стена отчуждения падает, уходят отчаяние и страх. Боль, быть может, и остается, но отчаяние — нет. Так что не страдания, а отчуждение подрывает нашу веру в Бога.

А ты как думаешь?

С любовью во Христе,

Рон.

Ну, а как думаете вы?

Думается, Тейяр де Шарден был прав, когда сказал: «Радость — это не отсутствие страданий, а присутствие Бога».

ГЛАВА 14 КОГДА БОГ БЕЗМОЛВСТВУЕТ

Безмолвие порой внушает нам ужас.

Особенно если вы — ученик пятого класса.

Учительница мисс Майер вышла из аудитории, и тридцать оставшихся без присмотра детей, невзирая на строгие увещевания вести себя как подобает, развернулись на полную катушку. Мы хихикали, кричали, болтали, кидались друг в друга бумажными шариками и жвачкой — воистину подобающее поведение для пятиклассников. Я сидел, развернувшись спиной к двери, упоенно забрасывая мальчишку с соседнего ряда горой жеваной бумаги, когда комнату вдруг наполнила тишина. Весь шум стих в одно мгновение, как будто кто–то нажал выключатель. Это было самое жуткое ощущение, какое мне приходилось испытывать когда– либо в моей тогда еще не столь продолжительной жизни. Осознав, что произошло, я медленно повернулся, стараясь не смотреть в сверкающие негодованием глаза мисс Майер. Остаток дня я провел в коридоре.

Мне сразу вспомнился первый стих восьмой главы книги Откровение: «И когда Он снял седьмую печать, сделалось безмолвие на небе, как бы на полчаса». Безмолвие перед проявлением гнева.

Молчание Бога порой внушает нам ужас. То чувство отчужденности, о котором мы говорили в прошлой главе, только усиливается, когда Господь хранит молчание. Сидя на куче пепла, Иов взывал к Всевышнему, чтобы Тот предъявил ему обвинение, — ведь он имел право знать, за что его наказывают.

Молчание Бога весьма подозрительно. Оно может быть интерпретировано как уклонение от ответа, когда свидетель чувствует за собой какую–то вину. Так что для Иова встает вопрос уже не о собственной невиновности, а о невиновности Бога. Может ли человек, незаслуженно страдающий, продолжать верить, что безмолвствующий Господь справедлив?

И вот Иов обвиняет Бога. Он требует ответа. Он требует, чтобы Господь объяснил ему Свои действия.

Но небеса молчат. Те, кто впервые читает книгу Иова, иногда удивляются, почему же Господь так и не объяснил Иову, за что тому пришлось мучиться. Даже когда все уже было позади, Иов не узнал ответа. Ему не сообщают о том разговоре, который произошел между Богом и сатаной. Он так никогда и не узнал о заключенном на небесах пари.

Многие люди завершают свой земной путь и умирают, так и не узнав, почему трагедия оборвала их жизни. Если бы только Господь сказал хоть слово! Все, о чем я прошу, Боже, получить хоть малейшее представление о том, почему все это происходит? Я бы справился со всем этим, если бы Ты заговорил со мной. Хотя бы намекни, Боже, хотя бы намекни!

Но, как и Иову, всем нам приходится выучить один и тот же урок: Господь не обязан нам ничего объяснять. Это людям нужна юридическая система; Богу она не нужна. Господь устанавливает нормы поведения человека, но Он не обязан следовать им, если только Сам не примет такое решение.

Молчание нарушено

Но в конце концов Господь нарушает молчание. Наконец–то Он отвечает! Давно пора! Спустя тридцать семь глав, мы, наконец, можем услышать и Его версию происходящего. Давайте послушаем. Господь говорил Иову из бури:

Кто сей, омрачающий Провидение словами без смысла? Препояшь ныне чресла твои, как муж: Я буду спрашивать тебя, и ты отвечай Мне. (Иов 38:2,3)

В свободном переводе это означает: «Иов, ты не имеешь ни малейшего представления о том, что с тобой происходит. Так что приготовься, тебе предстоит ответить мне на пару вопросов, сынок».

У меня создается впечатление, что все пошло не совсем так, как рассчитывал Иов, но, по крайней мере, Бог заговорил.

Где был ты, когда Я полагал основания земли? Скажи, если знаешь. Кто положил меру ей, если знаешь? Или кто протягивал по ней вервь?

(Иов 38:4,5)

Но постойте, Бог не отвечает на вопросы, а Сам задает их! Все, что Он говорит, совершенно не относится к делу и не имеет касательства ко всему происходящему. Бог здесь похож на недобросовестного судью, который задремал во время процесса и все прослушал.

Бог вправе