– А то, что довольно тяжело будет объяснить швейцарскому суду, что, хотя вы и выглядите на сорок плюс, на самом деле ваш возраст гораздо почтенней… – Он посмотрел, какое впечатление произвели на меня его слова, и отвел взгляд в сторону. – Да и представить все официально подтвержденные вашими министерствами юстиции и иностранных дел справки о вашей болезни – это долгие, долгие месяцы…
– Сколько же, по-вашему, может продлиться вся эта процедура? – уточнил я, чувствуя, как у меня холодеют спина и ноги.
Он приподнял брови в глубокой задумчивости:
– Ну, скажем, минимум, года полтора-два…
– Вы шутите, милейший…
Он отрицательно покачал головой:
– Отнюдь нет, сэр.
– Но вы ведь уже навели обо мне все мыслимые справки и знаете о моем положении, – взмолился я.
Глядя на него, я не сомневался, что этот плут от юриспруденции уже придумал какой-нибудь хитрый ход. Какого же черта он тянет?! Решает, сколько с меня за это содрать? У меня оставалось лишь тысяч двадцать. Но ведь надо еще и жить: платить за пансион, есть, ездить в общественном транспорте…
Пачелли нетерпеливо постучал пальцами по столу: знак, что беседа вот-вот закончится. Пришлось открыть свой последний козырь. «Если он не поможет, – подумал я, – останется лишь утопиться в Женевском озере. Или, что, пожалуй, эффектней, – замерзнуть в снежной лавине в Альпах. Авось мой труп найдут в сороковом веке и станут гадать, от чего я умер и что там искал».
– Ну а если я вам кое-что предложу?
Лицо мэтра выразило внезапно возникший интерес. Сукин сын: поставив меня на колени, он давал понять, что, если я ему хорошенько заплачу, он оставит меня в покое. Выдержав долгую и многозначительную паузу, я небрежно бросил:
– Если я не ошибаюсь, виллу «Ля Шери» эксперты оценивают в три лимона, не так ли?! Долларов, естественно, – не ваших там… швейцарских франков! Сколько обычно берет за свои труды адвокат? Пятнадцать процентов? Я даю вам тридцать…
Он посмотрел на меня с интересом и, как бы раздумывая, пожевал губами. Потом вздохнул, чуть кашлянул и произнес с сожалением:
– Ничего не выйдет!..
Я закрыл глаза: мне казалось, я на ринге и вокруг ревут обезумевшие от кровожадности трибуны. Еще секунда, и мне будет нанесен последний, сокрушающий удар, а судья объявит: нокаут! Но что это? Или мне послышалось?
– Только если…
Вместо того чтобы обрушить на меня свой зубодробительный кулак, соперник протянул мне руку и похлопал меня по плечу.
– Только если что? – повторил я таким сухим голосом, словно не пил трое суток.
– Только если вы собьете цену за виллу до полутора миллионов.
– Что? Вы с ума сошли?!
Лицо мэтра Пачелли отражало всю глубину охватившего его презрения.
– Не знаю, кто из нас?! – ударил он кулаком по столу и даже выпрямился в своем кресле от возмущения. – Вы что себе думали, мистер Грин? Что вы имеете дело с благотворительным обществом? Какой смысл его высочеству соглашаться на сделку, если он ничего не выигрывает? Ведь у него есть неплохой шанс отсудить у вас виллу? Затаскать по судам, запутать, отбить всякую надежду…
– Кому-кому?! – спросил я обалдело.
– Нынешнему владельцу виллы…
Другого выхода у меня не было. Следовало без промедлений, на месте, принять очень нелегкое решение. Ведь из этой суммы треть еще потребует себе мистер Пачелли…
– Хотите сказать, что мне останется лишь миллион? – закипел я фальшивым возмущением.
Он насмешливо вытянул губы трубочкой:
– Це-це-це! Почему это миллион? В случае успеха, – кашлянул он со значением, – только полмиллиона…
– Вы что, грабитель с большой дороги? – заорал я.
– Для такого неблагодарного клиента, как вы, я – добрый самаритянин, – совершенно спокойно заверил он меня.
– Это после того, как вы собрались захапать в свой карман целый миллион?
Обреченно вздохнув, – ну и тип же ему попался! – метр Пачелли с кротким выражением лица принялся мне объяснять:
– Неужели вы думаете, что я один смогу убедить этого упрямого и подозрительного старика согласиться на такую сделку? Единственный шанс – привлечь на свою сторону принцессу…
Он вконец меня запутал:
– Какую еще к черту принцессу?! – отчаявшись понять что-либо, скривился я.
