действительность превзошла все ожидания. Следуя за Дадли через холл в библиотеку мимо целой вереницы комнат, она видела великолепие убранства, одна комната казалось ей краше другой. Мысленно Фло воспринимала Паулину по красивой одежде, что она носила, по приемам, что она устраивала, по тому, как ее представляли газеты и журналы. Она никак не связывала облик Паулины со столами и стульями, которые были не просто столами и стульями, а предметами исключительной роскоши, так что ей, рожденной без всяких перспектив на будущее, даже трудно было оценить их. Если иногда, в самых потаенных мыслях, она лелеяла надежду стать когда-нибудь женой Жюля Мендельсона, то теперь она поняла, что этого никогда не случится.
Жюль ждал ее в библиотеке. Она вошла в комнату вслед за Дадли. Пока все шло так, как она задумала.
– Добрый вечер, мисс Марч. – сказал он, вставая с кресла в английском стиле и откладывая в сторону журнал.
Она взглянула в глаза мужчине, с которым только три часа назад занималась любовью, кому она шептала на ухо самые грязные слова только для того, чтобы еще сильнее возбудить его страсть, чье тело она знала так близко. Но в обстановке этого дома он казался совсем другим. Ей стало стыдно.
– Добрый вечер, мистер Мендельсон.
– Вы недавно прибыли в Лос-Анджелес?
– Да, сегодня.
– Полет прошел благополучно?
– Да.
– Если хотите, я проведу вас по дому и покажу свои картины.
– Прекрасно.
– Не хотите ли выпить?
– Нет, благодарю.
– Я позвоню, Дадли, если мисс Марч передумает. Не включишь ли ты освещение для скульптур в саду?
– Да, сэр.
Оставшись одни, они помолчали. Фло была не рада, что пришла.
– Это «Белые розы» Ван Гога, – сказал наконец Жюль, указывая на картину, висевшую над камином.
– Какие жирные мазки, – сказала она, взглянув на картину. – Я где-то читала, что эта картина оценивается почти в сорок миллионов долларов.
– Раз так пишут, значит, правда.
– О, Бог мой! – сказала Фло. Они опять помолчали.
– Комната, в которой мы находимся, называется библиотекой. Здесь мы проводим большую часть времени, когда остаемся одни, – сказал Жюль, чувствуя неловкость ситуации. Он привык водить по дому посетителей из разных музеев, но сейчас, в присутствии Фло, не мог вспомнить ни слова из того, что обычно говорил гостям.
Фло осмотрела комнату, не двигаясь с места.
– Красивая обстановка, – сказала она почти шепотом. Жюль ненавидел, когда слово «обстановка» применяли к тому, что он считал предметами декоративного искусства, но он понимал охватившее Фло чувство дискомфорта и впервые не поправил ее. Напротив, он пожал ей руку, и она была благодарна ему за это.
– Думаю, мне пора уходить, – сказала она.
– Уходить? Вы еще ничего не видели!
– И этого достаточно.
В это время в саду зажглись огни. Она повернулась к окну, чтобы посмотреть.
– Вы должны, по крайней мере, посмотреть на скульптуры в саду, – сказал Жюль. – Будет странно, если вы покинете дом так скоро.
Зазвонил телефон. Жюль сделал движение по направлению к телефону.
– Я думала, в таких шикарных домах, как этот, обычно дворецкий отвечает на звонки и говорит: «Резиденция мистера Мендельсона».
– Так и есть, но это мой личный телефон. Уверен, что звонит Симс Лорд. Он кое-что узнавал для меня по поводу дома на Азалиа Уэй, – сказал Жюль, наблюдая, какую реакцию вызовут у нее эти слова. Он поднял трубку.
– Алло? О, Паулина. Как поживаешь? Как твой отец? Что? Нет, нет, здесь никого нет.
Он посмотрел на Фло, и их глаза встретились. Она подошла к двери, ведущей на террасу, открыла ее и вышла, делая вид, что хочет осмотреть сад.
– Что, что? – продолжал Жюль. – Что ты? О, прекрасно. Когда? Да, хорошо. Я распоряжусь, чтобы самолет вылетел в Бангор утром. Я скучаю без тебя.
Закончив разговор с женой, он вышел на террасу, куда направилась Фло. Прошел мимо скульптуры Родена, принадлежавшей когда-то его деду, мимо скульптуры Генри Мура, погладив на ходу гладкую поверхность камня. Но Фло нигде не было видно. Он дошел до скульптуры Майоля, скрытой за апельсиновым деревом.
