императорское благоволение. Почему-то он сохранил его на борту до той поры, пока парусник не подвергся аресту, а затем перевез на берег. Я знаю, где оно теперь.
С самого начала осады в городе чаще встречали шкипера Кракбена, чем Дориа, а Параскевас перестал приходить со своими донесениями.
? Откуда тебе это известно? ? осведомился Годскалк.
? Катерина сообщила до отъезда. Но не воспринимайте это слишком всерьез. Не думаю, что она и впрямь решила бросить мужа. Скорее, испытывает его, даже толком не подозревая о возможных последствиях. После ее отъезда он не раз пытался отделаться от меня.
От волнения Годскалк привстал на стуле.
? Конечно, он никогда не действовал сам, ? заверил его Николас. ? Кроме того, Лоппе ходит со мной повсюду. Ну, почти повсюду… О том, что Дориа привез оружие, знала еще Виоланта Наксосская, но она также никому не сказала, а сейчас и вовсе уехала.
? Куда?
Николас пожал плечами.
? В Грузию… Не знаю точно, у нее повсюду друзья. Рыбачья лодка может доставить человека куда угодно. Так что теперь решать эту проблему предстоит мне одному.
? Такой большой запас оружия, что это способно переломить весь ход войны? В твоем распоряжении… В этом проблема? ? уточнил капеллан.
Николас встал со стула и подошел к окну.
? Конечно, нет! О чем, по-вашему, мы вообще ведем речь? Эта груда железа может повлиять на ход войны на десять минут, на час, на день ? и все. Конечно, любая из сторон была бы рада заполучить его. Конечно, тот, кто его получит, будет нам благодарен. Смысл не в этом. Смысл в том, что оно до сих пор не нашло хозяина.
? Но ведь ты сам говорил, что Дориа наверняка хранит его, чтобы добиться каких-то уступок для себя? ? напомнил Годскалк, мысленно прося у Господа прощения за ту радость, что ощутил сейчас.
? А вы не считаете, что сейчас самое время просить о милостях? Кроме того, есть еще принцесса Виоланта, которая поклялась, что никому кроме меня об оружии не сказала. Я ей верю. Более того, я знаю, что она говорила правду. Но почему?
Годскалк также поднялся и встал у окна рядом с Николасом.
? Слушаю тебя.
? Потому что они не знают, кто будет править Трапезундом, ? проронил фламандец. ? Было три претендента: император, который владеет им ныне, оттоманский султан, и Узум-Хасан, нынешний союзник Трапезунда, но лишь из страха перед турками.
? Узум-Хасан никогда не стал бы править в Трапезунде, ? возразил священник. ? Установив свою власть, он мог бы обложить народ податями, потребовать уступок для мусульман… но кочевники не живут в городах. Он оставил бы власть своим родичам-грекам. В конце концов, ведь принцесса Виоланта… ? Он осекся.
? Принцесса Виоланта знала, что мне это известно, ? продолжил за него Николас. ? Мне позволили встретиться с матерью Хасан-бея, дабы во всем убедиться самому. Они очень изящно изложили свою позицию. Белой орде требовалась любая помощь из Синопа и из Грузии, и тогда христианам и торговле не будет причинено никакого ущерба. В особенности торговле. Флоренция могла бы вступить в союз с любым правителем, но при Узум-Хасане Венеция бы процветала, благодаря мужу его племянницы. С другой стороны… ? Он помолчал. ? С другой стороны, без помощи со стороны племена Белого Барана никогда не стали бы жертвовать собой. По крайней мере, не сейчас.
? Ты сам говорил, что все, что от них требовалось, ? это видимость сопротивления, до конца военного сезона. Разве ситуация изменилась?
? Конечно. Они вообще больше не сопротивляются. Во дворце об этом еще не знают, но Белая орда сдала весь север султану на его условиях и отдала в заложники мать Хасан-бея. Я только что узнал об этом. Султан направляется прямиком к Трапезунду, так что осталось только два претендента на власть.
Во дворе какая-то женщина ругала служанку. Шум голосов доносился едва слышно…
? Все равно, город взять штурмом невозможно, ? заметил Годскалк, пристально наблюдая за лицом собеседника.
? Да, невозможно, ? подтвердил Николас. ? И все же император так и не получил оружие с «Дориа». ? Внезапно фламандец со смехом поднял руку, растопырив пальцы. ? Я говорил Асторре, что когда он это увидит, то может отвести меня в бордель…
? Но вместо этого ты сам пришел к священнику. Я очень рад, ? ответил Годскалк. ? Я понимаю теперь, о чем ты ведешь речь, и сейчас мы сядем, выпьем вина и обо всем поговорим. Обещаю, тебе не придется тащить это бремя в одиночку. Если на кого-то и ляжет вина, то я готов разделить ее с тобой.
Разливая вино по бокалам, священник старался держаться к гостю спиной, чтобы тот не заметил, что и у него самого тоже дрожат руки.
Неделю спустя стало известно, что юный глава компании Шаретти вновь слег с лихорадкой, и лекарь Тобиас бросил все свои дела, чтобы присматривать за ним. Теперь переносить тяготы осады стало еще труднее, но, по счастью, капитан Асторре по-прежнему ежедневно обходил дозором весь юрод и, как на крепостных стенах, так и во дворце, стремился вселить во всех окружающих уверенность в победе. Понемногу жизнь вошла в привычную колею; даже Пагано Дориа, похоже, отказался от своей детской вендетты, озабоченный куда более важными вещами. Не стал он и возражать, когда в отсутствие собственного капеллана кое-кто из его окружения стал обращаться за помощью к священнику Годскалку…
Июль заканчивался, и город изнемогал от жары. В горах было прохладнее, и женщинам там приходилось куда легче, чем мужчинам, хотя прислужницы Сары-хатун по-прежнему жаловались. На последнем этапе путешествия следовать даже в легкой двухколесной повозке, которую подарил ей султан, оказалось невозможно, и пришлось пересесть в паланкин с носильщиками, а женщины двинулись дальше верхом. Такой привилегией обладали очень немногие среди тех, кто продвигался вперед вместе с оттоманским войском. Без палаток, пушек, без всякого скарба, который мог бы замедлить их продвижение, соединенные армии султана Мехмета и его великого визиря Махмуда совершали бросок на восток после захвата горной крепости Койюлхисара.
Они думали, что цитадель окажет им сопротивление, но этого не произошло. Впоследствии янычары с легкостью преодолевали любое сопротивление. Легко вооруженная, легко снаряженная пешая армия султана сделала своим главным оружием скорость и внезапность.
Но оттоманам было ни за что не удержать эту страну, если они не заключат мир с ее сыном. Им еще повезет, если они смогут удержаться в Койюлхисаре хотя бы до конца зимы. С первыми же холодами Узум- Хасан со своими силами отступит в горы Армении и на равнины за рекой Ефрат, чтобы оттуда в подходящее время наносить внезапные атаки. Султан этого не желал. Однако ему были известны и все слабости сына Сары-хатун. Белая орда состояла из кочевников, с присущей всем кочевникам строптивостью, ? и этим они отличались от вымуштрованных, молчаливых и опытных турецких бойцов. Кроме того, все их верховое искусство в горах оказывалось бесполезным. В тех самых горах, которые султану нужно было преодолеть, чтобы достичь Трапезунда, ? ибо именно такова была его основная цель…
Вот уже несколько недель Сара-хатун оставалась в войске султана, и он относился к ней самой и ее окружению, состоявшему из курдских и туркменских вельмож, с изысканным почтением и даже именовал ее «матушкой». Будь она и впрямь его матерью, то заставила бы его поменьше пить… Двадцатитрехлетний воин, захвативший Константинополь, видел себя вторым Александром, одолевающим второго Дария Персидского. Теперь ему был тридцать один год. Он говорил по-арабски, по-персидски и по-гречески, любил сады, математиков, мальчиков для утех, военную стратегию и сочинял превосходные стихи. Куда меньше матери Узум-Хасана нравился великий визирь Махмуд, который, как большинство бывших христиан, исповедовал новую веру с неприятным рвением. Конечно, он был первоклассным военачальником, но не слишком популярным. На прошлой неделе к нему в палатку с ножом ворвался какой-то человек родом из Бурсы. Он не успел нанести визирю никаких серьезных ранений, ? лишь рассек ему губу и переносицу. Лекарь-итальянец тут же поспешил на помощь. Но с тех пор как войска Махмуда и султана разделились,
