Послышался так близко грохот вод,Что заглушил бы звуки разговора.94 Как та река, которая свой ходОт Монте-Везо в сторону рассветаПо Апеннинам первая ведет,97 Зовясь в своем верховье Аквакета,Чтоб устремиться к низменной странеИ у Форли утратить имя это,100 И громыхает вниз по крутизне,К Сан-Бенедетто Горному спадая,[319]Где тысяча вместилась бы вполне,[320] —103 Так, рушась вглубь с обрывистого края,Мы слышали, багровый вал гремит,Мгновенной болью ухо поражая.106 Стан у меня веревкой был обвит;Я думал ею рысь поймать когда-то,Которой мех так весело блестит.109 Я снял ее и, повинуясь свято,Вручил ее поэту моему,Смотав плотней для лучшего обхвата.112 Он, боком став и так, чтобы емуНе зацепить за выступы обрыва,Швырнул ее в зияющую тьму.[321]115 «На странный знак не странное ли диво, —Сказал я втайне, — явит глубина,Раз и учитель смотрит так пытливо?»118 Увы, какая сдержанность нужнаБлиз тех, кто судит не одни деянья,Но видит самый разум наш до дна!121 «Сейчас всплывет, — сказал наставник знанья, —То, что я жду и сам ты смутно ждешь;Сейчас твой взор достигнет созерцанья».124 Мы истину, похожую на ложь,Должны хранить сомкнутыми устами,Иначе срам безвинно наживешь;127 Но здесь молчать я не могу; стихамиМоей Комедии[322] клянусь, о чтец, —И милость к ней да не прейдет с годами, —130 Я видел — к нам из бездны, как пловец,Взмывал какой-то образ возраставший,Чудесный и для дерзостных сердец;133 Так снизу возвращается нырявший,Который якорь выпростать помог,В камнях иль в чем-нибудь другом застрявший,136 И правит станом и толчками ног.ПЕСНЬ СЕМНАДЦАТАЯ1 Вот острохвостый зверь, сверлящий горы,Пред кем ничтожны и стена, и меч;Вот, кто земные отравил просторы».4 Такую мой вожатый начал речь,Рукою подзывая великанаБлиз пройденного мрамора[323] возлечь.7 И образ омерзительный обмана,Подплыв, но хвост к себе не подобрав,Припал на берег всей громадой стана.10 Он ясен был лицом и величавСпокойством черт приветливых и чистых,Но остальной змеиным был состав.
