В памяти мгновенно всплыла картина — Алиса тащит охапку ружей, которые он приказал ей собрать возле трупов, а сам он несет к машине потерявшую сознание девушку.
Нет, так не пойдет! Нельзя терять ощущение реальности… Сейчас не время витать в облаках.
— Я подобрал две штуки в гостинице и полную коробку патронов. Одно оставлю себе.
Он передернул длинный стальной затвор, издавший характерный щелчок.
— Готово к употреблению.
Анита с сомнением смотрела на мощный «ремингтон»:
— Честно говоря, не уверена, что это… что я с ним управлюсь… — И она кивнула на лубок и гипсовую повязку на плече; голая рука беспомощно свисала из отрезанного рукава черного свитера.
Хьюго не сразу понял охватившее его странное чувство. Почему он не может отвести глаз от этого кусочка плоти, уложенного в угольно-черный лубок, обмотанного белыми бинтами, от наспех разорванного свитера? Почему она кажется ему такой сексуальной?
Он хмыкнул и снова запустил руку в спортивную сумку, достав огромный блестящий пистолет:
— «Магнум». Тридцать восьмой калибр. Автоматический. Этим вы быка остановите. И ружье оставьте… Придумаете что-нибудь…
Ветви эвкалиптов и кедров качались под теплым ветром, напоенным запахами моря и песка. Ветер пустыни. «Из Африки», — подумал он. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь кроны деревьев, образовали вокруг них шатер перламутрового света. И вдруг он заметил, как хороша собой девушка в золотистом свете, обвеваемая сирокко, принесшим неведомо откуда аромат женщин далеких племен… Ласковый ветер словно призывал их отдаться на волю чувств…
Он снова хмыкнул, чувствуя смятение и неловкость, закрыл багажник, положил оружие и ключи от машины на крышу. Проверил, все ли взял, коротко взглянул в ее сторону и решил, что пора уходить.
— Поздно, я пошел.
Он повернулся и пошел по узкой дорожке, ведшей вдоль стены дома в гору.
Сзади послышался голос Аниты:
— Постойте…
Он притормозил и обернулся.
— По-моему, у меня тоже есть след…
Он внимательно разглядывал ее, понимая, что черные очки скрывают выражение глаз. Он мог бы стоять так часами, глядя на нее…
— В Тавире, в морских складах Корлау… Там есть человек, который знал Тревиса, некий Пинту, Жоакин Пинту… Может быть, ему что-то скажет название «Манта»…
— Тавира?
— Да… Это в пятидесяти километрах от границы, но я вас не прошу туда ехать. Могу устроить все отсюда, по телефону. По крайней мере, сделаю хоть что-то полезное…
— Отлично, Анита, займитесь этим, — коротко бросил он.
И направился к дороге.
Ему казалось, что спину прожигают два синих луча ее глаз.
В автобусе по пути в Аямонте Хьюго постарался сосредоточиться на практических задачах.
В гостинице Эворы он дал имена Бертольда и Ульрике Цукор. Под тем же именем он делал все покупки в Аямонте, но при найме дома инстинктивно решил воспользоваться другими документами, взятыми у Витали. По идее, это имя должно было использоваться при возвращении во Францию. Йонас Остерлинк, подданный Нидерландов. Теперь он может заниматься поисками, заставив всех заинтересованных лиц поверить, будто Цукор поехал в западном направлении. Тем самым удастся отвести полицию и всех прочих подальше от места, где они задержатся еще на несколько дней, не предусмотренных в плане. Он будет пользоваться документами Остерлинка в Испании, для аренды дома, а потом для возвращения, вернее — для бегства на север. Как только удастся найти Тревиса, он оставит след Цукора подальше от их убежища, а потом передаст Алису отцу, оставит Аниту в телефонной будке, а сам доберется до дома, сменит машину и рванет без остановок к Пиренеям.
Вот это уже было похоже на одну из «вирусных стратегий», которыми пользовался Ари при отладке тонкого механизма своих операций. С таким планом у него появлялись серьезные шансы на удачу…
Автобус прибыл в Аямонте. Он вышел на пыльное шоссе и направился к зданию автовокзала, где виднелась вывеска агентства «Хертц».
Взяв на неделю большой зеленый «ниссан» на имя Цукора, поехал прямо к границе. Переехал через Гвардиану у самого устья, любуясь через левое открытое окно залитым солнцем океаном, напоминавшим сейчас раскаленную плазму. Поразительно теплый ветер напоминал о приближении лета, в нем уже ощущался тропический зной. В Вила-Реал-ди-Санту-Антонью Хьюго шестым чувством сообразил, где находится порт, и оставил машину на набережной. На рейде стояло много судов, прибрежные улочки были заполнены народом.
Пришедшее вдохновение помогло ему сочинить подходящую легенду.
Мысленно проигрывая свою роль, он медленно подгреб к первому заведению.
В третьем баре придуманный им персонаж приобрел вполне реальные черты — не без помощи алкоголя! Всякая неловкость испарилась, ему удалось окончательно вжиться в образ.
Теперь Хьюго без малейших стеснений изъяснялся на странном еврожаргоне — смеси английского, испанского, французского и португальского, чтобы увеличить шансы быть понятым. Важные слова приходилось повторять на разных языках по три-четыре раза. «Я журналист, пишу о кораблях, — представлялся он. — Ищу человека по имени Стивен Тревис, чтобы расспросить его о судне „Манта“, построенном по его чертежам, мне говорили, он иногда бывает в вашем баре…» Таким образом он сразу заявлял свои намерения.
Пока хозяин разносил стаканы, он осмотрелся; вокруг царил полный покой. Перед ним поставили большой бокал пива, увенчанный шапкой пены, который помог ему еще лучше вжиться в роль.
Хозяин окинул взглядом помещение, желая удостовериться, что все клиенты довольны, и вернулся к Хьюго.
— Господин Тревис редко заходил к нам, но вот в «Атлантико» он бывал каждый день…
— Obrigado, честное слово, very much, — ответил Хьюго, отпив большой глоток.
— Скажите, — снова заговорил бармен. — Вы… в какой газете вы работаете?
— О, в «Яхтинг интернешнл», это немецкое издание…
— Вы немец…
— Да… немец… по происхождению, но родился в Швейцарии…
— Скажите, сеньор, а почему столько людей интересуются кораблем сеньора Тревиса?
Несмотря на легкое опьянение, Хьюго вздрогнул.
— То есть?
— Ну… другие газеты. Час назад еще один журналист заходил, он сказал, что работает для голландского журнала. Пишет статью о «самодельных» кораблях, и ему рассказывали о каком-то Тревисе и о строящемся корабле под названием «Манта»…
Боже правый!
Его опередили коммандос Кристенсен. Грек-дилер раскололся.
— Вы им сказали про «Атлантико»?
— Да, я знаю, что Тревис там часто бывал, вместе с этим парнем — Греком, о котором сейчас пишут в газетах… Вот ведь история, а? Вас именно это интересует? В чем там дело? Мафия? Наркота?
«Врать бесполезно», — сразу подумал он. Допил пиво.
— Да, я веду расследование этих событий. Спасибо за все. Вот, всем еще по бокалу.
Он поднялся, положил пачку долларов на оцинкованную стойку.
И вышел из бара, прежде чем кто-то успел среагировать.
В баре «Атлантико» повторился тот же сценарий. Теперь он совершенно уверенно играл роль прожженного журналюги, вдохновляясь воспоминаниями о нескольких типах, которых встречал в больших отелях в Сараеве и Сплите. В большинстве своем это были неплохие ребята, вовсе нет. Но за последнее время они столько раз становились свидетелями провалов гуманитарной политики Запада, что члены колонн «Колокола свободы» казались им милыми мечтателями. Некоторые из них вообще не покидали гостиниц в
