– Ну что ж, дочка, можно и отдохнуть. Пора обедать. – И он повернул лошадь на лужайку.
Женщина недовольно затараторила.
– Ну, полно ворчать, Эльза, и лошадка небось устала, – добродушно сказал мужчина.
Узел на тонких ножках соскочил на землю. Это была маленькая девочка, закутанная в платки и шали. Она сразу подбежала к подснежникам.
Я дёрнул Паскуале за рукав.
– Пойдём, что ли?
– Постой, – ответил Паскуале, – посмотрим, что они будут делать.
Мужчина отпряг лошадь, снял два сундучка с тележки, потом скрепил три хворостины и зажег под ними костёр. Девочка с жестяным котелком пошла к ручью. Она нагнулась над водой совсем против куста, где мы сидели. Глядя на её рыжую голову с пробором посередине, я нечаянно прижал локтем сухую ветку. Ветка треснула, как выстрелила. Девочка вздрогнула и, выронив котелок, испуганно уставилась на нас.
– Марта! – крикнула женщина.
Девочка нагнулась за котелком, но быстрые струйки уже тащили его по камешкам всё дальше и дальше, туда, где у края дороги был маленький водопад. Там котелок застрял на сучке. Девочка всплеснула руками. Ругая себя за то, что не вовремя сломал ветку, я вылез из-за кустов и достал котелок. Девочка сделала книксен, взяла котелок и пошла к своим.
– Ну, пойдём, Паскуале! – сказал я, взваливая ширмы на плечо.
Паскуале, прихрамывая, слез на дорогу.
– Гей, гей! – крикнул мужчина. – Вы что за птицы? Воробьи или синицы, а может, курицы? – Он шагал к нам, прикрывая глаза от солнца.
– Да уж, верно, не курицы! – задорно ответил Паскуале. – Курицы – во дворах, а мы – на горах!
– Вот это я люблю! Значит, птицы перелетные, люди беззаботные! Идёмте с нами обедать! – И, схватив нас под руки, он потащил нас к костру. – Садитесь! – он хлопнул рукой по сундуку. – Не люблю обедать без компании. Хороший гость, что доброе вино, всякую жратву скрасит. Вот это – моя жена, фрау Эльза, вот это – дочка, фрейлейн Марта, а сам я зовусь мейстер Вальтер. Не слыхали про такого? – Он сощурил один глаз.
– Нет, мы не слыхали.
Из котелка шёл вкусный запах. Фрау Эльза резала хлеб. Я не мог оторвать глаз от ножа, отсекавшего темные ноздреватые ломтики от румяной краюхи.
– Ну, говорите, как вас звать? – не унимался мейстер Вальтер. – Джузеппе? Значит, по-нашему Иозеф. Паскуале – ох, какое длинное имя, Я буду звать тебя Пауль. А теперь берите ложки и не церемоньтесь!
Мы не заставили себя долго просить и набросились на похлебку.
Фрау Эльза обиженно поджимала губы. Марта бросала нам робкие сочувственные взгляды. Мейстер Вальтер то и дело подкладывал нам ломти хлеба, вынимал из золы печеный картофель и говорил:
– Веселей, веселей, ребята! Люблю, когда весело кушают! Паульхен, ещё картошку! Иозеф, не зевай! А ну-ка, расправимся с этим ломтем по-свойски… Так его! А вот ещё один!
Наконец я был не в силах больше есть. Мне стало жарко.
– А теперь не грех и покурить, – сказал мейстер Вальтер. – Где же моя трубка? Вишь, чёрт, трубка куда-то пропала! – Он рылся в карманах, оглядывался вокруг и вдруг подмигнул.
– А, вот она где! – радостно воскликнул он, вытаскивая трубку с серебряным ободком из кармана Паскуале.
Паскуале покраснел как рак.
– Я не брал вашей трубки! Это неправда! – У Паскуале даже глаза наполнились слезами.
Мейстер Вальтер смеялся.
– Не сердись, петушок, не сердись, голубчик.
Паскуале вскочил.
– Идём, Пеппо, мы не воры!
«Клох-клох ку-ка-ре-ку!» – вдруг закукарекал петух, неизвестно как попавший за ящик.
Мейстер Вальтер ловил бившего крыльями петуха и приговаривал:
– Не сердись, петушок, скажи этим ребятам, что мы шутим!
«Клох-клох-клох!» – раздалось примиренное кудахтанье.
Мейстер Вальтер уже держал петуха на груди, прикрыв его полой куртки, и ласково разговаривал с ним. Вдруг он распахнул куртку, и мы увидели, что никакого петуха нет, а есть только шляпа мейстера Вальтера с петушиным перышком.
Он подбросил свою шляпу и, сказав: «А ну, посмотрим, что я нынче заработал» – стал вынимать из неё круглые пряники и угощать всех.
Я ничего не понимал. У Паскуале от обиды всё ещё горели щёки. Он не взял пряника.
– Ну, возьмите, пожалуйста, – сказала девочка. – Отец всегда так, он всякие фокусы проделывает!
– Ты что про фокусы? – крикнул отец, осторожно взял её за нос и, поверите ли, вытащил у неё из носа длинную-предлинную ярко-розовую ленту. Он вытаскивал кусок за куском, отбрасывая ленту рукой, и
