— Они позвонили по телефону прямо перед уходом.
Я приблизился к ее конторке. Улыбка моя становилась все более игривой, и она прямо покрылась испариной. Вы не представляете, какое впечатление я произвожу на дам, когда применяю свой прием очарования номер 22-бис.
— Вы прекрасны, как сама Греция, — проворковал я.
Я предпочел бы, конечно, охмурять ее по-французски, поскольку мой арсенал на этом языке лучше всего. Она зарделась, как пион.
— Мерси.
Я применял политику дашь на дашь. Стиль: я тебе что-то шепчу в экстазе, ты мне рассказываешь факты.
— А скажите, очаровательница...
— Что? (На самом деле, поскольку мы болтали по-английски, она сказала «what».)
— Месье, который ожидал моряков...
— Это была дама...
— Вот как? — удивился я.
— И даже молодая дама... Блондинка... Хорошо одетая. У нее был шофер... Машина — «роллс»...
Я покатился со смеху. Она не поняла, а я воздержался от объяснений. Только потому, что мне нечего от вас скрывать, я открою вам причину своего веселья. Во-первых, я нахожу забавным, что двух простых матросов ожидает дама, имеющая «роллс» и шофера, потом, и в особенности, я вспомнил, что эмблемой «роллс-ройса» служит не что иное, как Ника Самофракийская!
— Вы не припоминаете номера машины?
Ее красивые миндалевидные глаза стали круглыми, так же как и ее губы, пупок и левая рука.
— Конечно, нет!
— Постойте, вы мне сказали, что, перед тем как выйти, один из моряков попросил номер телефона...
— Да.
— У кого?
— Ну, у телефонистки, — поведала мне прекрасная эллинка. Говоря это, она показала мне на полную толстомордую даму в соседнем застекленном помещении. У той были наушники и куча красных клавиш в черных отверстиях. Я наклонился к своей хорошенькой собеседнице.
— Если вы достанете мне номер телефона, который заказывал моряк, мое сокровище, я предложу вам изысканнейший ужин после службы...
Ее пионовый румянец мигом сменился сливочной бледностью.
— У меня есть жених, — возразила она.
Ну, такой ответ — возражение только с ее точки зрения, но ни в коем случае не с моей.
— И он должен ждать вас?
— Он проходит военную службу.
— Тогда вы мне покажете его письма, я проведу для вас графологический анализ его характера, это может вам быть полезным.
Сливочную бледность во мгновение ока сменила наливная роза.
— Я постараюсь добыть для вас эти сведения, — сказала она.
Она прошла в соседний аквариум. Я видел, как наводит дипломатию моя любезная дамочка. В общем-то у нее все довольно неплохо, а сверх того, кое-что еще и хорошо!
Объемные формы, да и голова не оставляет желать лучшего. Загорелая брюнетка, ясный взгляд, хорошо вылепленные губы... Все-таки жизнь — занятная штука. Лишаться чувств, млеть от хорошенького личика — однако, а почему бы и нет? В конце концов, что это такое, морда, физиономия? Пара студенистых глаз? Пара ноздрей, пара ушей, рот: иначе говоря — дыры, да!
Человек посвящает свою жизнь дырам, выходит так. Он тяготеет к отверстиям, более или менее чистым, и так в течение всего его существования. Противно об этом думать...
Телефонистка листала тетрадь, скрепленную проволочной спиралью.
Она была преисполнена доброй воли, одного взгляда на Сан-Антонио было довольно, чтобы пробудить ее рвение.
Она слюнявила указательный палец, переворачивала страницы, изучала строки записей. Я увидел, что она что-то говорит. Она что-то нацарапала на клочке бумаги. И моя любезная посланница вернулась, сияя, как улей, полный меда.
— Мы нашли, — сказала она. — Вот!
Беря клочок бумаги, который она мне протянула, я уцепился ей за руку.
— Вы выиграли, очаровательница, — сказал я. — За мною ужин. Когда у вас заканчивается служба?
— В полночь, — призналась она.
— Тогда я позволю себе заехать за вами.
— Не сюда, мне надо зайти домой, переодеться.
— Где мы найдем друг друга?
— В ресторане.
— Укажите мне все хорошие, какие есть здесь, у меня есть крупная сумма на личные расходы.
— Вы знаете Плаку?
— Это ваш друг?
Она засмеялась:
— Это квартал в Афинах. Что-то вроде вашего Монмартра. Там есть ресторан, который называется «Боданинос», все таксисты его знают. Встреча в час ночи.
У меня было впечатление, что она запихнула воспоминание о своем женихе в нижний ящик ночного столика, эта крошка, вы не находите?
— Минута в минуту, мой маленький ангел, ведите хорошо прием в ожидании того, как я буду принимать вас.
Глава VII, в которой охота за мужчиной становится охотой за женщиной
Выходя из госпиталя, я вспомнил, что не спросил ее имени. Впрочем, я восполню эту лакуну несколько позже.
Я зашел в забегаловку, чтобы опрокинуть стаканчик белого вина, настоянного на камеди. Приятели мне о нем много рассказывали. Я нашел это пойло отвратительным, посоветовал бармену вылить его в сортир, а потом кинулся к телефонной книге. Она хоть не утоляет жажды, но и блевать с нее не тянет. Я получил следующие сведения: Димитро Полис, 41, Площадь Короля Крадоса I.
Туда меня доставило такси, это был жилой квартал. На моих наручных часах прозвонило десять, в этом районе царила тишина. Богатые дома, окруженные греческими садиками, следовали один за другим вокруг площади Короля Крадоса I. В этом уголке было полно посольств и объятий в тени пальм на площади: влюбленным нравилось это укромное место.
Номер 41 находился здесь или по крайней мере должен был находиться как раз между номером 40 и 42. Это оказалось большое сооружение в византийском стиле с винтообразными колоннами. Оно впрямь было огромно — с гипсовой лепниной, пилястрами, крыльцом с двумя маршами и канавками для воды. До меня донесся нестройный шум разговора, и я заметил череду машин вдоль решетки ограды. Должно быть, здесь прием, на «хате» у гражданина Димитро Полиса. И в самом деле, по занавесям скользили тени.
Ну, вы меня знаете? Я не из тех ничтожеств, которые мохом зарастают, сидя и колеблясь в нерешительности.
Сухим жестом поправив узел галстука, я шагнул за ограду, тем более обе створки ворот были открыты. Бодрым шагом взбежал по ступеням крыльца (их было всего десять, не сотня, иначе я бы уже вскипел).
