Фрасис Джозефин Дарлинг
Разбитое зеркало
Тонкая белая черта между любовью и ненавистью часто стирается сладкими волнами похоти.
Глава первая
Они встретились в три часа в малой столовой лучшего ресторана Ридж-Ривер.
Роман Смит прошел через кухонные двери. На нем все еще были клетчатые брюки, белая рубашка и высокий колпак шеф-повара. В левой руке он держал блюдо с запеченными в раковинах устрицами и вилку. В правой руке он нес графинчик с «Саутерном» домашнего производства и бокал на тонкой ножке.
Джорджио Вартововский, владелец «Георга Пятого», уже разложил доску для игры в триктрак. Роман прошел в кабинку и расставил еду и выпивку так, чтобы есть и пить одной рукой, а играть другой.
— Ты можешь найти еще одно такое блюдо? — спросил Джорджио.
— Еще одно? Вы все еще голодны?
— Это не для меня. — Джорджио загремел своим ящиком. — Это для молодой леди.
— Какой молодой леди?
— Артурио заболел. Одна из дневных официанток подменила его этой ночью. Она отработала двойную смену. Ты не думаешь, что мы должны ее покормить? — Он выкатил шестерку. — Это мы бьем!
— Официантка вместо метрдотеля? С каких пор вы верите в равные возможности, Джорджио?
Джорджио пожал массивными плечами.
— Это было срочное дело. Гостям, кажется, было все равно, как и официантам. — Он приподнял свою большую квадратную голову с отвисшими щеками и крикнул: — Мисс Бостон!
Оливия Бостон показалась в арке. Роман затаил дыхание и встал. Он понял, почему не было возражений против женщины, возглавившей полностью мужской коллектив. Такая это была женщина! Она несла себя, как наследница империи. Ее волосы были такими же черными, как у него, но если у него они были настолько хрупкими, что женщины боялись к ним прикоснуться, то у нее прическа напоминала гладкий, разделенный по центру шлем с туго завязанным узлом сзади. Завершалась прическа небольшим водопадом. Ее лоб был подобен только что выпавшему снегу над смелыми дугами бровей. А глаза следовали экзотичным линиям бровей — их уголки были приподняты вверх. Цвет их было трудно разобрать — голубыми они были или черными, эти глаза? Если голубыми, то это была голубизна только что вымытой голубики, глаза с бриллиантовой росой, глубокие как океан. Губы были бледными, длинная верхняя наползала на более короткую и более полную нижнюю, создавая впечатление, что у нее постоянно надуты губки.
Ее фигура, обтянутая красным шелком, могла служить моделью для статуи индийской богини любви.
— Не стой с открытым ртом, парень! — сказал Джорджио. — Спроси у девушки, что она будет есть.
Роман понял, как нелепо он, должно быть, выглядит — наполовину приподнявшийся из-за стола с полуоткрытым ртом. Он слегка поклонился.
— У нас только что кончилась амброзия. — Он усмехнулся. — Не желаете ли нектара?
— Я думаю, ты его завоевала, Оливия, — засмеялся Джорджмо. — Роман, кажется, готов преподнести тебе мир на серебряном блюде. Ты желаешь его с кровью или хорошо прожаренным?
Оливия улыбнулась:
— Я удовлетворюсь этим. — Она указала на блюдо Романа.
— Угощайтесь, — предложил Роман. — Я не голоден.
— Это были последние, не правда ли, Роман? — поинтересовался Джорджио.
— Я… э… я в самом деле не голоден. Шеф-повар всегда может перехватить.
— Я тоже не голодна, — надула губы Оливия. — Давайте разделим это?
— Я принесу вам вилку.
— Не надо. Я сама могла бы это сделать, но я ничего не имею против, чтобы воспользоваться вашей вилкой, если вы не возражаете? Я вижу, что вы собираетесь играть, а я хотела бы понаблюдать.
— Вы играете в триктрак? — спросил Роман.
— А почему это вас шокирует? Разве женщинам запрещено играть?
— Нет, конечно, нет.
— Мне нравится пробовать запретные вещи — время от времени.
Роман почувствовал, что должен дать достойный ответ, но он не мог ничего придумать.
Джорджио сказал:
— У меня шестерка.
Роман взял фишку-дубль и показал ее Джорджио.
— Удваиваешь? Уже? Но ты еще не бросал фишек.
— Я предчувствую удачу сегодня ночью.
Оливия задержала вилку у своих губ, розовый кончик ее кошачьего языка слегка высунулся. Она посмотрела через стол на Романа из-под своих приподнятых ресниц:
— В самом деле?
— Получше следи за этим парнем, Оливия, — предупредил Джорджио. — У него ужасная репутация.
Оливия положила свою ладонь на руку Джорджио.
— Я знаю, что я в безопасности с вами, мистер Вартововский.
Джорджио хмыкнул.
— Десять лет назад вы не могли бы за это ручаться, — проворчал он. — Мой час уже прошел. Зовите меня Джорджио.
Оливия одарила его широкой улыбкой.
— Моя честь в безопасности, потому что вы — джентльмен, — сказала она, — а не потому, что вы очень привлекательный мужчина.
До этого Роман не видел, чтобы Джорджио краснел. Он никогда не подумал бы, что старик способен на это. Он не поверил бы, что краска может появиться на буром, налитом вином лице.
— Ваш черед, — сказал он.
Оливия отпила несколько капель вина Романа.
— Какие прекрасные фишки! — сказала она, беря «камешек», которым собирался играть Джорджио. Роман напрягся, ожидая от Джорджио вспышки гнева. Никто не покушался на доску, на которой играл Джорджио, особенно на эту.
Вместо этого Джорджио сказал:
— Благодарю вас, моя дорогая. Это старинный набор. Он передается в нашей семье из поколения в поколение. Конечно, доску подновили лет двадцать назад, но ящичек из настоящего розового дерева. Черные камешки из черного дерева, а белые — слоновая кость.
— А резьба? — спросила Оливия, водя пальцем по выпуклому орнаменту на камне. — Что это такое?
— Это герб семьи Вартововских, — ответил Роман. — Два стоящих на задних лапах льва, каждый с тремя головами.
— Герб?
— Не Вартововских, — поправил Джорджио. — Моя семья была вынуждена менять свою фамилию несколько раз в течение столетий.
Оливия подняла брови:
— Столетий? Вы, должно быть, королевских кровей или что-то в этом роде!
