— Да, в определенной степени, — пожал он плечами.
— То есть?
— Как я уже говорил, пещеристая ткань очень капризна. В большинстве случаев молочные железы реагируют на эротические стимулы — появляется набухание, покраснение. Это естественно. А загар? Будут участки кожи, лишенные меланина.
— Значит, если я буду избегать и солнца, и возбждения, то вы гарантируете, что последствия будут незаметны?
— Гарантировать не могу. На девяносто девять процентов — да.
— Ясно. Что с моей ногой?
— Шрам неглубокий. Пересадим небольшой лоскут живой ткани. Мышечная же ткань, по-моему, в полном порядке. Послужит вам. За исключением лыжного спорта, марафонского бега или…
— Или балета?
— Да, пожалуй, и балета.
— Дайте подумать… Хорошо. А лицо?
— Морщинку на веке, если хотите, я могу удалить прямо сейчас, амбулаторно. Но стоит ли? Она так мала. Немного косметики…
— Сделайте это. А кожа?
— Все это можно, да и нужно было делать много лет назад. Не стоило вам так долго терпеть. Сейчас это будет сложнее, но все же осуществимо. Ваше лицо будет как новенькое!
— Нет!
— Нет?
— Не «как новое». Просто новое. Я хочу изменить внешность.
— Изменить? Но мадам! Вы красивы сейчас! Многие мои пациенты готовы жизнь отдать за ваше лицо.
— Вы подарите его им. Я же хочу совершенно другое лицо.
— Мадам, около ваших глаз всего пара морщинок. Я мог бы…
— Нет! Вы меня слышите? Новое лицо! Подбородок поуже, тонкий нос. Щеки… Что вы предлагаете?
— Предлагаю? Я предлагаю оставить все, как есть. Что за фантазии у вас…
— Назовите это женской блажью, причудой очень богатой женщины. Почему вас не устраивает то, что я хочу сменить устаревшую модель на новую. Это моя прихоть, если хотите.
— Мадам, процедура не безболезненная. Любое, даже самое малое хирургическое вмешательство имеет свои последствия, опасность.
— Боль? Боли я не боюсь. Боль, к вашему сведению, бывает разная. Так что я привыкла к боли.
Олаф Густафсон глядел на кончики пальцев.
— Мадам, позвольте один совет? Может быть, у вас какие-то проблемы? Эмоционального толка? Может быть, прежде чем мы начнем решать их с помощью скальпеля…
— Нет. Психотерапия — это для тех, кто себя потерял, кто не знает, кто он и чего он хочет. Я знаю, кто я, знаю, что я делаю. И что собираюсь делать, тоже знаю. Совершенно точно знаю.
Спустя три месяца женщина с волосами и глазами Оливии, глазами, которые теперь сияли на лице прекрасной незнакомки, летела из Осло в Сент-Морис. Там в гостинице «Золотой тюльпан» она зарегистрировалась как Камилла Янус. Камилла — в честь невинной охотницы с обнаженной грудью из Римской мифологии, Янус — в честь двуликого бога смерти и возрождения.
Следующий день Камилла провела с Францем Вольмейером на его самой известной в Европе фирме по изготовлению контактных линз. Она ушла из его салона с удивительными фиалковыми глазами.
В Риме она приобрела полный гардероб в салоне Джорджио Армани, а в Париже побывала в салонах «Комплис» и «Голтье». Там же в Париже на Рю-де-ля-Пэ ее волосами занялся женоподобный Парту, самый опытный дизайнер из салона «Ля Кинки».
В свои апартаменты в лондонском отеле «Браунс» она прибыла с горой черных кожаных чемоданов от «Голдфейла». Коротко остриженные рыжие волосы, сверкающие глаза, безукоризненная фигура — в этой женщине был шик, граничащий с экстравагантностью.
В Лондоне всегда жило много «профессоров Хиггинсов», почти все они не знали толком, чем заняться. В Королевской Академии драматического искусства Камилла наняла педагога по голосу и речи. В неделю она платила ему больше, чем Академия — в месяц, и он работал с Камиллой пять дней в неделю, по четыре часа каждый вечер. Днем она смотрела передачи Би-би-си, слушала художественное чтение в исполнении всяких миллзов и разнообразных редгрейвов, слушала хрипловатый голос Фенеллы Филдинг и чуть надтреснутый голос сэра Лоу-ренса Оливье.
В большинстве театров она побывала на дневных спектаклях. Камилла смотрела и слушала все шекспировские пьесы от «Все хорошо, что хорошо кончается» до «Двенадцатой ночи». Она открыла для себя Джилберта и Салливэна. Она слушала пение Майкла Кроуфорда.
А вот на балет она не ходила.
Через четыре месяца среднезападный говор казался странным и неестественным. Через полгода один турист, спросивший у нее дорогу, сказал ей: «Вы, британцы, чудно говорите. Складно, правильно, но чудно, забавно».
А еще через месяц она заказала в авиакомпании «Бритиш-эйр» билеты.
Камилла Янус после двенадцатимесячной «беременности» была готова.
Глава двадцать восьмая
Камилла купила дом в одном из северо-западных предместий Ридж-Ривера. Основная магистраль в направлении Драммондвилля проложена так, что изгиб реки и крутой размытый обрыв остаются в стороне.
В нескольких милях от города начинается 16-я дорога, называвшаяся раньше Ривер-роуд. Она идет по высокому берегу реки, так что с нее открывается прекрасный вид. В тех местах в годы сухого закона некий контрабандист выстроил себе шале, наподобие швейцарского. Дом стоял на скалах, одной стеной упираясь в каменистый склон. Вдоль трех других стен шла деревянная застекленная галерея. В доме было двадцать семь комнат, из окон и, конечно, с галереи вся местность внизу великолепно просматривалась, виден был каждый грузовик, въезжавший в город и покидающий его. А в бинокль хозяин следил за крутым склоном и серпантином дороги, так что всегда был готов к встрече гостей, как званых, так и незваных.
Дом был куплен через фирму Портии Бостон, правда, дела велись ее партнерами. Бывая в их конторе, Камилла намеренно старалась не встречаться с Портией.
Камилла наняла художника по ландшафту и дизайнера, мастера по интерьеру, а штат прислуги составили горничная, экономка и садовник, выполнявший также мелкие поручения.
Заплатив энную сумму, Камилла вступила в местный клуб, где обычно не бывало вакансий, принимала участие в благотворительных мероприятиях в поддержку культурной программы города. Никто из служащих контор и магазинов, где ей приходилось часто бывать, не замечал никакого сходства между Оливией и Камиллой.
Ей понадобился почти год, чтобы стать своим человеком в местном обществе. Но спешить было некуда. Жажда мести — холодной мести — хорошо сохраняется.
Камилла наняла частных детективов, которые еженедельно присылали ей по почте свои донесения.
Роман не курил, не употреблял наркотиков, а спиртное — очень умеренно. Два раза в неделю, по понедельникам и пятницам, он отрабатывал в местной закусочной. Он бессовестно заигрывал со своей хорошенькой хозяйкой или с видными посетительницами, но до постели вроде бы не доходило.
За полгода Роман трижды обедал с Холли Колдер, женщиной, занимавшейся его рекламными делами, но всегда они расходились в разные стороны или уезжали на разных машинах.
Портия работала. Она использовала оборудование, установленное на четвертом этаже своего дома, —
