– В самом деле? Точно? – Он уставился на меня через монокль. – Стало быть, тебе нравится играть?
– Играть? Пожалуй, это слово подходит.
– Ага, – произнес он.
Мы остановились у двери «Аквариума».
– Вы уж извините меня, сэр, – сказал я. – Я… я и так уже опаздываю.
– Догадываюсь… Догадываюсь.
Он достал бумажник и извлек из него визитную карточку.
– Вот моя фамилия и адрес. Если надумаешь навестить меня как-нибудь вечером, поиграем вместе.
– Большое… большое спасибо, сэр, – ответил я, прижимаясь к стене спиной.
– Не за что. Итак, буду ждать тебя. Можешь не звонить заранее… просто приходи. Я всегда дома. Любое время после шести.
И он удалился, по-военному чеканя шаг. Ни малейшего намека на жеманность и женоподобие, но я был не настолько целомудрен, чтобы не знать, что не только эти черты отличают гомосексуалиста. Засунув в карман визитную карточку, я вошел в магазин.
– Где ты пропадаешь, озорник? – спросил мистер Ромилли.
– Извините за опоздание, – ответил я. – Но… но у меня… приключился несчастный случай в автобусе. У коробки вывалилось дно, и все черепашки высыпались, и хотя один полковник вызвался помочь мне поймать их, все же получилась задержка. Извините меня, мистер Ромилли, прошу вас.
– Ладно, все в порядке, – отозвался он. – Сегодня к нам заходило мало народу… совсем мало. Я уже приготовил аквариум, так что можешь поместить их туда.
Так я и поступил, потом посмотрел, как черепашки плавают в своей новой обители, после чего достал карточку полковника и прочитал: «Полковник Энстратер, 47, Белл Мьюз, Саут-Кенсингтон». Кроме адреса, был еще номер телефона. Поразмыслив, я обратился к мистеру Ромилли:
– Случайно вы не знаете некоего полковника Энстратера?
– Энстратер? Энстратер? – Мистер Ромилли нахмурил брови. – Вроде бы нет… Хотя постой, постой. Где он живет?
– Белли Мьюз, – сказал я.
– Это он. Это он! – радостно воскликнул мистер Ромилли. – Да-да, это он… Бравый воин. И прекрасный человек. Это он помог тебе отловить черепашек?
– Он, – ответил я.
– Ага, это в его духе. Всегда готов помочь в беде другу. Такие, как он, в наше время редкость, большая редкость.
– Стало быть, он… э… человек известный и… э… почтенный? – осведомился я.
– Конечно, конечно. Его там все знают. Знают и любят старого полковника.
Поразмыслив над услышанным, я решил, пожалуй, как-нибудь воспользоваться приглашением полковника Энстратера. В крайнем случае, сказал я себе, если что, всегда могу позвать на помощь. И хотя полковник сказал, что звонить не обязательно, я решил соблюсти тон и через несколько дней набрал его номер.
– Полковник Энстратер? – спросил я.
– Да, он самый. Кто это? Кто говорит?
– Это, гм… моя фамилия… Даррелл, – ответил я. – Мы познакомились с вами в автобусе на днях. Вы были так добры, помогли мне ловить черепашек.
– А, да-да, – сказал он. – Точно. И как теперь поживают малютки?
– Отлично, – сообщил я. – Поживают… очень хорошо. Я тут подумал о том… может быть, воспользоваться вашим любезным приглашением навестить вас?
– Ну конечно, дружище, конечно! Буду счастлив! В котором часу ты придешь?
– Ну а когда вам удобно?
– Приходи около половины седьмого, – предложил он. – Как раз к обеду.
– Большое спасибо, – ответил я. – Непременно приду. Белл Мьюз оказался коротким тупиком с булыжной
мостовой и четырьмя домиками на каждой стороне. Но что такое – номером 47 были обозначены двери сразу четырех строений! Откуда мне было знать, что все они принадлежали полковнику, что он соединил их вместе и с присущей военному человеку страстью к порядку присвоил им один номер. Помешкав, я постучался наконец в ближайшую дверь и стал ждать, что из этого выйдет. А сам в это время думал о том, как это нелепо: в тупике длиной от силы двести метров четыре дома значатся под одним номером 47 – и где все остальные номера? Видимо, разбросаны по разным улицам и переулкам по соседству. «Да, – сказал я себе, – несладко приходится почтальону в Лондоне». Тут дверь, в которую я постучался, распахнулась, и я увидел перед собой полковника. На нем была бутылочно-зеленая домашняя куртка с лацканами из муарового шелка, и в одной руке он сжимал огромный нож. В испуге я сказал себе, что, кажется, мне вовсе не следовало приходить сюда.
– Даррелл? – молвил он, вставляя в глаз монокль. – Видит Бог, ты пунктуален!
– Знаете, я сперва запутался, – начал я.
