– Брендон Квинливен! – сердито шипел он. – Неужели вы хотите сказать, что можно серьезно говорить о замужестве с ним! Я чуть сквозь землю не провалился, когда услышал, что ваша тетя говорит о подобных вещах! Такая девушка, как вы, – и этот хромой недоросток!
Джорджина гневно вскинула голову. Прояви Питер Хессион хоть каплю внимательности, он подавил бы свое недовольство и поспешил бы перевести беседу на другой предмет. Но он не уловил угрозы в холодном тоне Джорджины.
– Я не вижу, как мои личные дела могут касаться вас, мистер Хессион!
– О, еще как касаются! – сердито воскликнул Питер. – Уверен, что вы сами отлично это понимаете! И должен сказать что мне не нравится, что вы живете под одной крышей с этим размазней и ваша тетя всеми силами старается устроить ваш брак. Может, он и не дурак – я этого не говорил, – но, господи, он вам не пара!
– Я бы предпочла не обсуждать это, мистер Хессион! – прервала его Джорджина. – Вы слишком много себе позволяете!
– Прошу прощения, если оскорбил вас. Но я не могу спокойно слышать, когда о вас и мистере Квинливене говорят подобные вещи, как если бы это было дело решенное. Мистеру Барнуоллу следовало бы проявить больше такта!
– Не одному мистеру Барнуоллу следовало бы проявить больше такта! – гневно воскликнула Джорджина. – Если вы немедленно не прекратите этот разговор, мистер Хессион, уверяю вас, я оставлю вас прямо посредине танца! Я не намерена обсуждать этот предмет на глазах у всех!
По правде говоря, она была возмущена пренебрежительным отношением Питера к Брендону даже больше, чем его манерой говорить с ней самой приказным тоном. К тому же в следующий момент у нее добавился еще один повод для беспокойства: она увидела, как в зал вошел Шеннон. Бал был в полном разгаре, посему леди Элиза и ее муж больше не стояли на верху парадной лестницы в ожидании гостей, а прошли в зал, и Джорджина видела, как леди Элиза, сразу заметившая Шеннона, поспешила к нему навстречу.
Шеннон, одетый в тот же самый вечерний костюм, что и в Крайторне, остановился на мгновение в дверях. Выражение его лица Джорджина не могла бы характеризовать иначе, как насмешливое. Казалось, у него и в мыслях не было приятно провести этот вечер. Зная, что он приехал сюда не из желания угодить леди Элизе, Джорджина не могла избавиться от тиранившей мозг мысли, что он принял приглашение только затем, чтобы увидеться с ней.
Она перестала обращать внимание на то, как движется, и Питер был вынужден сказать ей об этом. Когда танец закончился, Шеннон все еще продолжал вести беседу с леди Элизой. Та чересчур громко смеялась и держала себя так, как если бы приглашение Шеннона в дом было делом обычным. Однако дамы, сидевшие вдоль стены, склонились друг к другу и с возмущением принялись обсуждать его появление.
Джорджина приняла решение и, когда Питер Хессион уже собрался отвести ее обратно к миссис Квинливен, твердо сказала:
– Пойдемте лучше к леди Элизе.
– К леди Элизе? – Питер обернулся и, увидев, что хозяйка дома беседует с Шенноном, запротестовал:
– О нет! Нет, мисс Пауэр! Она занята беседой. За каким чертом она пригласила сюда этого господина? Но как бы там ни было, не думаю, что вам следует иметь с ним дело. Я отведу вас к вашей тете.
– Нет, вы этого не сделаете! – отказалась Джорджина. – И если вы не отведете меня, я подойду к ним сама. – С вызовом посмотрев на Питера, она спросила: – Вы что, боитесь встретиться с мистером Шенноном? Уверяю вас, он не кусается!
Питер покраснел.
– И вовсе я его не боюсь, – буркнул он. – Просто не вижу, что может быть между нами общего. Его ведь нигде не принимают.
– Но его принимают здесь, – не терпящим возражения тоном отрезала Джорджина и вздернула подбородок. – Должна напомнить вам, что он был также принят в Крайторне. Так что я намерена говорить с ним!
Выбора не было, и Питеру Хессиону не оставалось ничего иного, как сопроводить Джорджину в указанное место.
Поздоровавшись с Шенноном, Джорджина махнула рукой в сторону Питера:
– Кажется, вы не знакомы с мистером Хессионом? Мистер Шеннон! – И Питер, пробормотав несколько невнятных слов, вынужден был слегка поклониться.
Шеннон ответил ему не менее холодным приветствием, а леди Элиза, громко рассмеявшись, поспешила прервать затянувшуюся неловкую паузу.
– Да не смотрите вы друг на друга, как повздорившие школьники! – сказала она. – Шеннон, вы уже завоевали свое – однажды вы увели с собой одну мисс Пауэр, – так что с вас должно быть довольно! На этот раз очередь мистера Хессиона! Если верить словам его матери, дело между ними почти уже решено, так что лучше вам признать свое поражение с достоинством. – И она повернулась к кому-то из гостей, в то время как Джорджина осталась стоять, словно громом пораженная.
– Боже мой, сэр Маннинг! – воскликнула леди Элиза. – Вы подкрались незаметно, словно тень! Позвольте я представлю вам мистера Шеннона. Сэр Маннинг Хартили…
Сэр Маннинг кивнул и объявил, что пришел увести Джорджину на кадриль. Будучи не слишком наблюдательным, он не заметил взрывоопасной ситуации. Джорджина, которая страшно рассердилась на леди Элизу за лживые слова, была готова задушить ее. Шеннон наблюдал за явно довольным мистером Хессионом. Прищур его серых глаз не сулил ничего хорошего.
Даже леди Элиза почувствовала неловкость момента и перестала смеяться. Один сэр Маннинг в счастливом своем неведении ничего не замечал. Он напомнил Джорджине, что им лучше поторопиться, поскольку кадриль вот-вот начнется.
Первые несколько минут она не слышала ничего из того, что он ей говорил. Все ее мысли были о том, что леди Элиза не остановится ни перед чем, чтобы помешать ее сближению с Шенноном. А в том, что он желал этого, она больше не сомневалась. Невозможно было ошибиться в выражении его глаз, вспыхнувших в тот момент, когда леди Элиза столь неверно интерпретировала отношения между ней и Питером Хессионом. Джорджину обожгла эта внезапная вспышка, и даже леди Элиза оказалась застигнутой врасплох. Джорджина очнулась, возвращенная к реальности сэром Маннингом, который уже в третий раз спрашивал ее, когда она намеревается уезжать в Бат, и поспешила извиниться за свою рассеянность.
– Не знаю, – ответила она. – Пока мама и бабушка не требуют моего возвращения…
– О, я мог бы навестить вас там, – прервал ее сэр Маннинг, с надеждой заглядывая ей в глаза. – Лондонские сезоны мне давно приелись. Как вы сказали, 7, Грейт-Пилтени-стрит? Не думаю, что я имел удовольствие быть знакомым с леди Мерсер. Но у нас много общих знакомых, я уверен, включая и вас, моя дорогая девочка! – сказал он многозначительно.
В голове Джорджины мелькнула безрадостная мысль – как до этого в голове миссис Квинливен, что сэр Маннинг имеет по отношению к ней более серьезные намерения, чем обыкновенное ухаживание. Несомненно, он мог надеяться, что ее прельстит его успешная карьера и высокое положение в обществе, а также его вкус и умение одеваться. И она сказала самой себе, что чем быстрее она отвергнет притязания сэра Маннинга – если это и вправду были притязания, – тем будет лучше для них обоих. Поэтому до конца танца она старалась держаться с ним как можно холоднее, а когда танец закончился, поспешила к мисс Мотт, которая имела несчастье оторвать одну из оборок на платье.
– Я даже не осмелилась подняться наверх и попросить горничную леди Элизы приколоть оборку, – волновалась Бетси, – ведь следующий танец обещан Роберту, а я ни за что на свете не хочу огорчать его!
Когда девушки зашли в маленькую комнату в задней части дома, которая под стать другим была декорирована в восточном стиле и освещалась единственной лампой, отбрасывающей приглушенный свет на драконов и мандаринов, Бетси прошептала:
– Мистер Шеннон здесь! Ты виделась с ним? Разумеется, я не осмелилась заговорить с ним, просто не могу, после того ужасного скандала, который Роберт учинил мне из-за него! Надеюсь, он не станет приглашать меня танцевать! Как ты думаешь, а?
