– Неужели? Хотелось бы думать, что вы правы, дорогая Белла! Но, видите ли, до меня дошли слухи… о конных прогулках, заканчивающихся странными встречами… Но, разумеется, я никогда не повторяю сплетен!
И она повернулась к очередному гостю, а Джорджина и миссис Квинливен прошли дальше в бальный зал. К ним немедленно подскочил сэр Маннинг Хартили, который стал умолять Джорджину обещать ему кадриль.
– Как мне повезло, что я увидел вас сразу, как только вы появились! – обрадовался он. – Вокруг вас всегда толпа молодых джентльменов и вам не до таких старомодных кавалеров вроде меня.
– О, как вы можете говорить такое, – возразила миссис Квинливен, изо всех сил стараясь возместить недостаток энтузиазма со стороны племянницы. – Я уверена, что Джорджина почтет за честь танцевать с вами – тонким ценителем всего изящного!
Маннинг Хартили поинтересовался, танцует ли Джорджина вальс, на что миссис Квинливен поспешила ответить, что такой быстрый танец в объятиях кавалера нельзя считать приличным. У них завязалась дискуссия о танцах, в результате которой выяснилось, что сам сэр Маннинг является поклонником модных танцев. К счастью, в следующий момент в зал вошел мистер Джереми Барнуолл, старинный друг сэра Маннинга, последовали шумные приветствия и обмен новостями, и промах миссис Квинливен был тут же забыт.
Не будучи знакомой с мистером Барнуоллом, Джорджина была представлена ему и подверглась тщательному изучению с его стороны, после чего он откровенно заметил своей сестре:
– Ты, видимо, совсем помешалась, Белла, если решила, что эта девушка годится для Брендона. Черт побери, да молодые джентльмены, должно быть, так и увиваются вокруг нее!
– Кто такой Брендон? – воскликнул сэр Маннинг, неожиданно оттесненный в сторону молодым джентльменом, ожидавшим поодаль удобного случая вступить в беседу, и сердито уставился на встревоженное лицо мистера Питера Хессиона.
– Прошу прощения, сэр Маннинг! Ваш покорный слуга, миссис Квинливен, мисс Пауэр, мистер Барнуолл. – Питер перевел дыхание.
Однако негодование, вспыхнувшее в его глазах, когда он настолько забылся, что бесцеремонно оттеснил окружавших Джорджину людей, не покинуло его. Было нетрудно догадаться, что оно вызвано откровенным намеком мистера Барнуолла о намерении миссис Квинливен женить своего сына на Джорджине.
Питер Хессион явно собирался заполучить согласие Джорджины на контрданс, но, обескураженный собственным поведением, не сразу посмел высказать вслух свое намерение, в результате чего другой молодой человек повел ее танцевать. Это обстоятельство, столь огорчившее его, очень обрадовало миссис Квинливен, которая призналась брату, как только Питер отошел, что она опасается, как бы этот молодой человек не сделал Джорджине предложение.
Мистер Барнуолл вытянул губы в трубочку и благодушно заметил:
– Чего ты так всполошилась, Белла. Я же сразу тебе сказал, что твои надежды напрасны. Если не он, так кто-нибудь другой. С такой хорошенькой девушкой это не удивительно.
Миссис Квинливен принялась упрекать брата:
– Тебе нет дела до Брендона! Если бы ты хоть немного помог мне, вместо того чтобы сбежать в Лондон, все бы давно уже было улажено. И мне вовсе не по душе, что ты даже не счел нужным предупредить меня о своем возвращении в Керри.
– Оставим это, Белла. Ты же знаешь, я птица перелетная. Сегодня – здесь, завтра – там, – возразил мистер Барнуолл.
– Ты должен помочь мне проследить за тем, чтобы Питер не танцевал с Джорджиной больше одного раза и чтобы у него не было возможности поговорить с ней с глазу на глаз! – потребовала миссис Квинливен. – В конце концов, Брендон твой единственный племянник, а мне приходится одной отстаивать его интересы…
– Но не на балу же, Белла! – поморщился мистер Барнуолл. – Черт побери, выбрала же ты время и место разыгрывать трагедию! Обещаю, что сделаю все от меня зависящее, но предупреждаю: твоя затея обречена на провал!
И он с такой поспешностью бросился приветствовать леди Мотт и сэра Хемфри, которые только что вошли в зал вместе с Бетси, что миссис Квинливен неодобрительно покачала головой.
Немного погодя она присоединилась к дамам, которые предпочитали не танцевать, а наблюдать за танцующими. Среди них находилась и леди Хессион. Леди Хессион считала, что бал, ради которого ей пришлось отложить поездку в Лондон, заслуживал того, чтобы нарядиться в одно из самых элегантных платьев из пурпурно-синей тафты, богато отделанное оборками из синего шелка, и тюрбан, украшенный страусовыми перьями. Довольная тем, что затмила собой всех окружающих дам, она была настроена на благодушный лад и воспользовалась первой же возможностью восхититься юной Джорджиной.
– Она и мой Питер составят чудесную пару, когда будут танцевать вместе, – сказала она, – думаю, Питер заручится ее согласием не только на контрданс, но и на кадриль.
Миссис Квинливен покачала головой.
– Боюсь, что его ждет разочарование, – самодовольно заметила она, с одобрением отмечая, что Джорджина танцует с майором Ротом, – сэр Маннинг уже пригласил ее на кадриль.
– Вот как! – удивилась леди Хессион. – Уверена, что она получила бы куда большее удовольствие, танцуя с Питером. Знаете, он превосходный танцор. Но пока мисс Пауэр дарит свою благосклонность таким… с позволения сказать, зрелым мужчинам, как сэр Маннинг и майор Рот, мой Питер может не опасаться соперничества.
Миссис Квинливен парировала насмешку:
– Удивляюсь вашим словам, леди Хессион. Джорджина, несмотря на то что делит свое внимание поровну между всеми молодыми джентльменами, питает самую глубокую привязанность к своему кузену Брендону. Она не из тех легкомысленных девиц, у которых на уме одни лишь балы. Более всего предпочитает проводить время в спокойном общении со своим кузеном.
Кажется, леди Хессион была сражена.
– С Брендоном! – с нескрываемым неодобрением воскликнула она. – Но, моя дорогая миссис Квинливен, этого не может быть! Ведь он еще мальчик, и я не думаю, что вы серьезно полагаете, будто ему пора думать о семейной жизни! Ему ведь еще нет и девятнадцати!
– Ему уже исполнилось девятнадцать, – тряхнула перьями тюрбана миссис Квинливен. – К тому же он зрелый молодой человек – более зрелый, должна вам заметить, чем те молодые люди, которые думают лишь об одних развлечениях и карточных играх.
Леди Хессион гневно посмотрела на нее.
– Не думаю, – сказала она, – что вы обвиняете моего Питера в принадлежности к подобным молодым людям. – Под ее строгим взглядом миссис Квинливен мгновенно стушевалась и поспешила заверить, что не имела в виду никого из присутствующих.
После чего разговор переключился на леди Элизу и ее гостей.
Одна из молодых дам поведала, что ходят слухи в высших кругах, будто сэр Маннинг утратил свое былое влияние и стал нежелательным в обществе прежних знатных друзей, и теперь подыскивает богатую невесту, чтобы поправить свое положение.
– В его-то возрасте! – надменно произнесла леди Хессион. – Да кто на него польстится?
При этих словах миссис Квинливен вскочила со стула и принялась оглядываться по сторонам, пытаясь выяснить, не увивается ли сэр Маннинг вокруг Джорджины. У нее и в мыслях не было опасаться его. Только теперь ей пришло в голову, что повышенное внимание сэра Маннинга к Джорджине может оказаться куда более серьезным, чем обыкновенный флирт.
Беспокойство миссис Квинливен еще более усилилось, когда она услышала, как дамы принялись обсуждать Шеннона. Со слов леди Элизы она знала, что этот человек наверняка будет, и одна только мысль о том, как поведет себя Джорджина, когда он войдет в комнату, приводила ее в ужас. Поискав девушку глазами, она, к своему неудовольствию, обнаружила, что та танцует с Питером Хессионом. Она с тревогой наблюдала за ними, отвечая невпопад на замечания, направленные в ее адрес. Но если бы она могла слышать, о чем молодые люди говорили, то перестала бы волноваться, ибо вместо того, чтобы нашептывать даме на ушко любезности, Питер затеял с ней ссору.
