Данте отмахнулся от этой стычки, как от очередной злобной выходки Люсии. Но Дженни она заставила задуматься о том, как выглядит их поведение со стороны. Расслабиться она смогла только тогда, когда они с Данте остались наедине.
Марко ослаб настолько, что уже не покидал своей спальни. Он страдал от сильных болей, и доктор велел колоть ему морфий. Несколько сиделок поочередно находились возле него круглосуточно. Понимая, что конец близок, Данте срочно вызвал Софию и Роберто.
Марко доживал свои последние дни. «Это и мои последние дни здесь», — думала Дженни, но не хотела бы продлевать свое пребывание на Капри ценой продолжения мучений Марко. Она не говорила с Данте о своем скором отъезде, понимая, что ему тяжело и что она нужна ему сейчас. Неминуемая скорая потеря любимого деда камнем давила на его сердце. Близость Дженни помогала Данте пережить эти тяжелые дни, и она не хотела отягощать их еще больше, решив наслаждаться каждым бесценным мгновением, что они были рядом.
Роль Беллы больше не тяготила Дженни. Данте оказался прав — их обман никому не причинял вреда, а Марко был очень доволен. В ней он нашел слушателя, которому рассказывал о своей жизни, подробно останавливаясь на моментах, особенно дорогих его сердцу. Дженни тоже привязалась к Марко всем сердцем и больше не сожалела об обмане.
Настало утро того дня, когда на виллу должны были прилететь София и Роберто. Данте покинул постель Дженни и направился к себе, чтобы принять душ и одеться. Дженни понимала, что день будет очень трудным для него. Испытывая собственное горе, он вынужден будет утешать истеричных тетю и дядю. Дженни смотрела, как он идет к двери, соединяющей их апартаменты, и думала о том, как помочь Данте разделить непомерный груз, легший на его плечи.
Отбросив простыню, она встала с кровати и направилась в ванную, чтобы тоже подготовиться к тяжелому дню. В этот момент Данте открыл дверь, и тут же раздался ликующий возглас Люсии:
— Вот вы и попались!
Дженни в шоке застыла на месте.
В спальне Данте его поджидала Люсия. А он, полностью обнаженный, входил к себе из спальни Дженни!
— Что, черт возьми, ты здесь делаешь?! — Его голос прерывался от едва сдерживаемой ярости.
Данте захлопнул дверь, чтобы хоть как-то уберечь Дженни от взглядов ликующей Люсии. Но она знала, что взбалмошную «кузину» ничто не остановит и она немедленно все расскажет Марко. При мысли об этом у нее свело живот и к горлу подкатила тошнота. Негодяйке все равно, что ее слова могут убить и без того ослабевшего донельзя человека. Она ни за что не откажет себе в удовольствии запятнать Данте в глазах деда, пусть даже на пороге его смерти!
Данте смотрел на Люсию, лихорадочно соображая, как ему поступить. Он понимал, что подлая сестрица выжмет из этой ситуации по максимуму. Но он готов был заплатить любую цену за ее молчание, за то, чтобы покой деда перед кончиной не был нарушен.
Люсия сидела на его нетронутой постели, в которой явно никто не спал этой ночью. Ее лицо просто сияло от удовольствия.
— С утра я заходила к дедушке, и он попросил позвать тебя. Я постучалась, но никто не ответил. Тогда я решила войти и разбудить тебя.
Черт! Он забыл запереть свою дверь изнутри. Досадная оплошность! Он должен был предвидеть, что может потребоваться деду. Ему нет прощения за то, что в такой момент ему захотелось быть с Дженни…
— Тебе лучше одеться, — насмешливо посоветовала Люсия, направляясь к двери, которую она оставила приоткрытой. — Не думаю, что дедушку обрадует голое свидетельство того, что ты соблазнил его австралийскую внучку.
— Подожди!
Он должен остановить Люсию, не допустить любой ценой, чтобы она рассказала обо всем деду.
Люсия же бегом бросилась к двери, успев произнести на ходу:
— Ой! Мне не терпится рассказать дедушке, каков на самом деле его любимый внук!
— Не делай этого, Люсия! — крикнул Данте, бросаясь вдогонку в надежде образумить ее.
Громко засмеявшись, Люсия выскочила в коридор и захлопнула дверь перед его носом. Когда он вновь распахнул ее, та была уже слишком далеко. У него не было шанса остановить ее. Даже если он бросится вдогонку, она устроит сцену, а если учесть, что он полностью обнажен…
Нет, он должен одеться и поспешить к деду, сохраняя достоинство, и на месте попытаться справиться с ситуацией. Мысли Данте метнулись к Дженни. Она наверняка слышала слова Люсии и пребывает в шоке, но успокаивать ее у него не было времени. На первом месте был дед.
Быстро одеваясь и приглаживая волосы, Данте пытался придумать ответы на обвинения Люсии. Идя с тревожно бьющимся сердцем в апартаменты деда, он уже понимал, что признания не избежать. Дверь в спальню Марко была открыта, и Данте еще издали услышал голос Люсии, преисполненный негодования по поводу неслыханного морального преступления, совершенного братом.
— Заниматься сексом с двоюродной сестрой… Это так отвратительно, дедушка! Это же кровосмешение! — Люсия просто-таки смаковала это слово. — Данте абсолютно аморален. Он настолько высокомерен, что считает, будто ему позволено все! Ты должен…
— Нет! — крикнул Данте, врываясь в спальню.
Люсия, как ужаленная, обернулась к нему.
— Ты больше не будешь помыкать мною, грязная свинья! — завопила она.
— Ты уже все сказала. Убирайся!
— Я не уйду! — Люсия с вызовом посмотрела на Данте, сложив руки на груди. — Я не позволю тебе лгать и выкручиваться.
— Я не собираюсь лгать. — Данте бросил встревоженный взгляд на деда, который, как ни странно, не выглядел ни расстроенным, ни взволнованным. Его исхудавшее тело не было напряжено, в запавших темных глазах, смотревших на внука, по-прежнему светились любовь и доверие, а не порицание.
Может быть, он не поверил Люсии?
— Оставь нас с Данте, Люсия, — распорядился Марко хриплым шепотом.
Та немедленно начала возражать:
— Но, дедушка…
— Ты слышала, что он сказал? Уходи! — рявкнул Данте, готовый вытолкать Люсию за дверь, если она снова заартачится.
— Уходи, — слабым голосом повторил Марко, чуть махнув рукой.
Люсия не могла скрыть своего разочарования. Ведь это был миг ее триумфа, но возражать она все же не решилась.
— Я сказала тебе правду, дедушка. Просто я хотела, чтобы ты узнал, каков на самом деле твой любимый Данте, — бросила она с порога.
Данте закрыл за ней дверь, уверенный, что Люсия постарается подслушать, о чем они будут говорить. Но он не доставит ей такого удовольствия. Но и убеждать деда в том, что Люсия солгала, открещиваться от всего, глядя старику в глаза, он не мог. Он и так обманывал Марко два месяца, выдавая Дженни за Беллу. И вот теперь, перед самым концом, Данте понял, что готов рассказать деду всю правду.
Глубоко вздохнув, Данте опустился на стул рядом с постелью больного. Взяв его за руку, он легонько пожал ее и, глядя ему в глаза, тихо произнес:
— Прости меня, дед.
Истончившаяся от болезни рука неожиданно ответила внуку пожатием. В глазах Марко не было ни разочарования, ни осуждения, только доверие.
— Тебе незачем извиняться.
— Мне очень многое нужно рассказать тебе.
— Нет. Скажи мне только одну вещь… — Марко не хватало воздуха, он часто и судорожно задышал.
