Жизнь плюнул и от капель этих появились во вселенной Черные дыры.
И создал Бог по совету камня термоядерные и прочие реакции, свив их в клубки и эллипсы. Так появились звезды и созвездия, вокруг которых, благодаря Притяжению, сгруппировались остальные планеты. И стало тепло там, где надо.
Жизнь опять вернулась в тела. И начали все быстро размножаться, не зная смерти. Скоро живущие заполонили собой все планеты, задыхаясь от нехватки кислорода, миллиарды созданий молили, чтобы послали им избавления от мук.
И придумал Бог, конечно не без помощи камня, Смерть. Поднялись воды на всех телах небесных, погребая под собой всех, которые с благодарностью приняли это.
Только некоторые избранные смогли спастись. И каждые твари по паре, необходимые для продления своего рода. И начали те избранные плодиться опять.
Видя, что снова придется поднимать воду, Бог вдохнул в них инстинкты и интеллект. Так появились хищники и жертвы. Умирающие и смерть несущие. От тех времен теперь только ближний несет погибель ближнему своему, потому как Богу очень не нравится уничтожать творения мыслей своих. И вложил Он живущим, бывшим во много выше умом от своих более простых собратьев, понятия Добра и Зла, которые хранил в себе как баланс и память о прежнем мире.
Имея понятие о плохом и хорошем, а, также понимая, что Смертью можно воздействовать на ближнего своего, люди и другие высокоразвитые расы, а они являлись, несомненно, самыми развитыми творениями, начали истреблять друг друга. Поднялись междоусобные войны, сначала таким примитивным оружием, как заостренные палки и топоры. Затем в дурное дело пошло оружие дальнего действия, массового поражение и межзвездного террора.
И увидел Бог, что очень плохо это, но уже исчезло у него желание творить что-либо новое. И сделал он трое Дверей в пространстве, откуда ушел в другие миры. Через эти двери можно было общаться с божеством.
Пропал Бог из этого мира. Только оставил на безымянной планете свое первое творение. Камень смотрел на жизнь сквозь время и каждый раз, когда его творец появлялся, рассказывал ему обо всем плохом и хорошем.
Так осталась бесхозной вселенная. Без своего Бога, хотя Вера в Него, и до сих пор живет в сердцах. И спящее божественное, а это — сам Бог, обитает в каждом из нас, но он спит, и никто не в силах разбудить божественное, кроме нас самих.
Но если кто-то доберется до Дверей к Богу и попробует убедить его помочь, то сможет он изменить бытие. В лучшую сторону. Или в худшую.[2]
— Дела, — протянул уже изрядно посвежевший капитан. — Ты рассказал мне эту древнюю теософическую легенду так, словно сам присутствовал при сотворением грешного мира.
— Конечно же, мне не удалось присутствовать, а тем более поучаствовать в таком благородном деле, зато удалось отведать закрытую библиотеку Ордена, где собраны все даже самые раритетные издания во вселенной. Мы со Стигнеем даже вскользь перечитали земную библию, переизданную в далеком 4387 году. Там еще было сказано, что вышла книга из печати в 2873 году от рождества мифического Иисуса Христа, отдавшего свою жизнь во имя спасения человечества.
— Как он погиб? — поинтересовался Антон. — Наверное, это был крутой полководец, или всемогущий герой.
— Погиб, м-да, — задумчиво произнес меч. — Всемогущим он был, но не полководцем. Самым обычным смертным, сыном Бога.
— Сыном? — не поверил Клипард. — Ты, вроде, сказал, что Бог ушел из нашего мира. Как же мог у него появиться ребенок?
— На то легенды и существуют, — философски заметил кислотник. — Чтобы людям было над чем мыслить! Я тут, кстати, вот о чем подумал, — встрепенулось оружие. — Не хотел бы ты стать монахом Ордена?
— Я?
— Ну не я же! — воскликнул меч. — Ты успешно прошел обряд инициации, а значит, годишься для служения Добру.
— И этот о неведомой инициации мелет, — вслух подумал Антон. — Что это такое? Можешь объяснить?
Клинок приподнялся над кроватью, вслед за ним сел, опершись на локти капитан. Кислотник подлетел к самому лицу Клипарда, приблизившись к переносице, словно вглядываясь тому в глаза. По его лезвию пробежали неизвестные черные руны.
— Я не очень хорошо разбираюсь в этом обряде, поскольку наблюдал за ним всего лишь один раз — сегодня, — ответил меч. — Судя по тем же записям из книгохранилища в Ордене, можно понять, что один из монахов передает часть своей силы, будто божественную искру. Как появившийся из другого мира Бог, так этот огонек входит в твое сознание и пробуждает божественное, которое живет в каждом из нас.
— Хочешь сказать, — удивился капитан, — что мне только что передали немного мифической силы всесильных монахов?
Гарда меча наклонилась в согласии, оружие продолжало парить перед самым носом Антона.
— Понимаешь, тай-цзин, только что ты стал на Путь, ведущий к четвертому Овалу Ордена. А такое доступно только одному из многих миллиардов! Ты избран для того, чтобы всюду нести добро и Месть, во имя добра!
— Нести добро?! — вспыхнул Клипард. — Чего хорошего я увидел в этой жизни?! Только смерть, убийства, изнасилования и мучения тысяч людей. Всюду ложь и лизоблюды. Только горе и смрад несется по вселенной. Кажется, в мире больше не осталось добродетели, каждый человек враг другому. Только златолюбие и жажда власти правит народом. О каком добре ты говоришь, наивное орудие убийства? Разве смерть — добро?
— Уничтожение зла, пусть даже путем обезглавливания, есть хорошо, — заметил кислотник. — Так учил мастер, выковавший меня в огне вулкана.
— Ты почти убедил старого каптайна, сгусток зелени, — неопределенно дернул головой Антон. — Я готов попробовать вступить в ряды Ордена, но сначала должен понять, кем стану.
— Отлично! — меч с гудящим свистом поднялся к потолку и сделал там несколько сложных петель- кульбитов. — Я расскажу тебе, кто такие монахи. Не сомневаюсь, что после моего рассказа тебе немедля захочется вступить в славные ряды Паладинов Жизни и добра!
В те времена еще молодая зеленая Земля, укрывалась почти не вырубленными лесами, и только делала первые шаги в завоевании вселенной. Людьми были покорены больше восьми тысяч небесных тел, но планета-мать все так же оставалась центром человечества, как и много лет прежде.
Не менее трех десятков тысячелетий назад на маленькую розоватую планетку опустился разведывательный бот. Человек, управлявший утлым суденышком, был совсем слаб, силы постепенно покидали его, как и скудные запасы драгоценного кислорода. Крупнокалиберный штурмовой плазменник, казалось, намертво сплавился с его натруженной левой ладонью. Обгоревшие, как и фюзеляж, волосы беспорядочно облепляли морщинистое чело.
Он работал на том несчастном крейсере, который столкнулся в патрулировании со смертоносной межзвездной крепостью кикантов. Чуждые человечеству гуманоиды даже не стреляли, сохраняя на будущее частичку земных технологий. Людей подавили нейтронными сетями, отключающими всяческое оборудование, кроме атомных реакторов. Но уйти на мощных турбинах враги не дали.
Стыковой абордажный тоннель уже был намертво приварен к летучему средству землян. Прорвав толстую броню крейсера, в него хлынул вооруженный до заостренных зубов поток узкоглазых хищников. Десантники врагов не знали пощады, им даже не требовался язык-информатор из живых, поскольку более развитая цивилизация с созвездия в кубе[3] Норд-Вест имела полное представление о стратегии выходцев с Земли, как и подробные карты человеческого космоса.
Людей раздирали на части, бросая покореженные тела в специальные азотные холодильники, и отправлялись на столичный корабль-матку, где более высокие правящие касты могли отпотчевать
