Уверена, что в реальности его там нет, и все же не могла отделаться от чувства, что он там был. И я понимала, что если я повернусь и увижу его там, то окончательно потеряю разум.
Я услышала звук шагов и почувствовала движение воздуха, как будто чья-то рука тянулась к моему горлу… С диким визгом я развернулась вправо. Там никого не было.
Зато теперь я могла видеть шкаф. Он находился прямо передо мной, и дверь была распахнута — точно так же, как пару минут назад, когда я сделала снимок.
И все же я должна была знать наверняка. Удары сердца отдавались смутным гулом где-то в ушах, когда я подошла к шкафу, потянула за ручку и распахнула дверцу настежь, почти уверенная в том, что этот парень выпрыгнет прямо на меня.
Но, конечно, никто на меня не прыгнул. В шкафу было пусто.
Что снова приводило меня к безумному выводу: парень с упрямо выпяченным подбородком не был ни в одном из мест, где побывали мы с Райной… И все же он появлялся на всех моих снимках.
Но как?
Я отсоединила камеру от компьютера и погасила экран. Мне нужно было поспать. Когда я высплюсь, все встанет на свои места. Я поплелась к кровати, предварительно постаравшись сделать вид, что это для меня совершенно нормально: сначала зажечь все до единой лампы. Но стоило мне улечься в постель под ярким сиянием каждой лампы в комнате и закутаться в любимое стеганое одеяло, сон как рукой сняло. Как только глаза мои закрывались, передо мной возникал образ темноволосого незнакомца, и я снова рассматривала потолок.
Понимая, что мне предстоит еще одна бессонная ночь, я выпростала из-под одеяла руку и потянулась к пульту телевизора в надежде включить какую-нибудь усыпляющую чепуху.
Сеть пищевых товаров. Превосходно.
Я уменьшила звук до минимума, неспособного проникнуть в мои мысли, обложилась подушками и попыталась хотя бы частично забыться.
Каким-то чудом мне действительно удалось заснуть, и в первый раз за целую вечность мои сны не превратились в кошмары. Совсем наоборот.
Я стояла, опираясь на фортепьяно, в шумном и полном публики зале. Мой пышный наряд и ожерелье переливались в свете свечей, когда я напряглась всем телом, взяв заключительную, невероятно высокую ноту. В ответ публика разразилась одобрительным свистом и аплодисментами, и я упивалась этим восторгом.
— Делия Риверз! — Эдди с довольным видом перекатил сигару из одного угла рта в другой. Не обращая внимания на то, как смешно задрался его жилет над толстым брюшком, он поднял руки, чтобы заключить меня в горячие объятия.
Эдди был хозяином этого клуба. Он вообще был хозяином доброй половины Чикаго. И определенно он был хозяином мне. Это был не тот парень, с которым вам захотелось бы спорить — если вам дорога ваша жизнь. Но даже когда он запечатлел у меня на щеке слюнявый поцелуй, я не могла удержаться и не взглянуть на пианиста. Он предусмотрительно склонился к самой клавиатуре, но все же послал мне горькую улыбку, уязвившую меня до глубины души.
И в ту же секунду появился подручный Эдди, Ричи.
— Босс! — начал он, но, еще не договорив, уже заметил роковой обмен взглядами между мною и пианистом. Ричи выразительно поднял брови, глядя на меня. Он не хотел, чтобы у меня были неприятности. Ричи был настоящим другом, и он был прав, но я успела слишком далеко зайти, чтобы внять его предупреждениям.
— Чего тебе? — рявкнул Эдди.
— Простите, босс! — ответил Ричи. — Облава!
И в ту же секунду у черного выхода из клуба начались столпотворение и давка. Особой угрозы эта облава нам не несла: Эдди был хозяином и чикагских копов. Однако частью игры была необходимость скрываться во время очередной облавы. На месте имел право оставаться только сам Эдди да пара-тройка его приближенных людей, чтобы продемонстрировать, что это респектабельное заведение, где не продают алкоголь.
Свобода. Минимум, на целый час. Я пробежала до конца улицы, пока не удостоверилась, что за мной никто не гонится, и осторожно свернула в аллею, ведущую к давно закрытому городскому театру Мой пианист уже ждал меня здесь, и все во мне застыло и вновь оттаяло для жизни, пока я бегом преодолевала последние метры, чтобы броситься к нему на грудь и покрыть его лицо страстными поцелуями.
— Я не могу видеть тебя с ним, Делия, — выдохнул он, едва отодвинувшись и пронзая меня своим глубоким взглядом. — Давай убежим вместе. Мы отправимся в Голливуд. Ты ведь всегда мечтала сниматься в кино.
— Все хотят сниматься в кино, — я покраснела и отвела взгляд.
— Ты не все. У тебя талант. И даже больше. Ты умеешь увлечь публику так, что она не в силах оторвать от тебя взгляд!
— Я увлекаю публику в баре размером со шкаф. В такой тесноте просто больше некуда смотреть.
— Хотелось бы мне, чтобы ты могла видеть себя моими глазами! — вздохнул он, нежно поднимая мое лицо за подбородок, чтобы наши глаза встретились. — Ты понятия не имеешь, насколько ты особенная. Ты могла бы добиться всего, о чем мечтаешь. Мы оба могли бы…
От его слов у меня мурашки побежали по коже, и на секунду я поверила ему. Я прямо видела это: вот мы вдвоем бежим, снимаем маленькую квартирку, выступаем вдвоем в небольших барах и кабаре, пока к нам не приходят настоящие слава и успех…
Однако этим мечтам никогда не суждено осуществиться. У меня только одна дорожка.
— Я никогда не смогу уехать отсюда, — сказала я. — Эдди меня убьет
— По-твоему, я не в состоянии тебя защитить?! Я за тебя умру, Оливия.
— Оливия? — я дернулась, как будто получила пощечину.
— Делия! — запоздало поправился он. Он протянул руку, но я отшатнулась.
— Это уже не в первый раз! Кто она, твоя жена?
Его лицо потемнело, пока он собирался с мыслями, чтобы ответить.
— Нет, не жена. Я рассказывал тебе, что с ней случилось… Это было просто… — он сосредоточенно хмурился, стараясь найти нужные слова, но так ничего и не придумал. — Это было очень давно. Прости, Делия. Пожалуйста… Просто посмотри на меня!
Я понимала, что потеряю последние остатки самообладания, если посмотрю на него, но сопротивляться не могла. Я утонула в его глазах и увидела в них горе и боль, но он не лгал мне. Он говорил правду, и эта правда была еще страшнее, чем он мог описать.
— Понятия не имею, что она с тобой сделала, — я вздохнула, возвращаясь к нему в объятья, — но если только я увижу эту девушку, я убью ее.
Он не ответил. Он лишь грустно улыбнулся и погладил меня по моей щеке так, словно старался навсегда запомнить мой облик. Все похолодело во мне, когда он наклонился и поцеловал меня…
Я резко села, ничего не соображая и не понимая. Телевизор сообщал мне подробности приготовления жаркого из индейки, и реальность наконец ворвалась в мой сон. Моя кровать. Сеть пищевых товаров.
Схватив пульт, я выключила телевизор. Да, это был самый настоящий сон, хотя он и вызывал ощущение полной реальности. И этот парень, пианист — это же был человек с моих снимков! Я все еще чувствовала прикосновение его губ, и я как будто узнавала это ощущение. Какая-то часть меня изнывала от желания снова вернуться в сон, но солнечный свет, лившийся в окно, окончательно развеял надежды опять забыться.
Вместо этого я включила компьютер и оживила монитор. Да, вот он, смотрит прямо на меня. Это было то самое изображение, которое напугало меня прошлым вечером, однако сейчас я не испытывала ни капли страха. И увеличила картинку, чтобы лучше рассмотреть его глаза.
«Хотелось бы мне, чтобы ты могла видеть себя моими глазами», — сказал он мне во сне, и теперь я глубже и глубже всматривалась в эти темные магнетические глаза, как будто действительно могла увидеть там саму себя…
Пока меня не пробрал нервный хохот. Да что со мной такое? Уж не заразилась ли я от Райны? Один
