После этого я получил возможность, ничем не рискуя, наблюдать за брюхатой с расстояния всего нескольких метров. Пичуга сидела на дереве прямо над нею, почти полностью скрытая листвой. Девка начала подкрепляться, и я, находясь за пару миль от нее, тоже решил плотно перекусить.
Жратва, которую я достал из мешка, выглядела при дневном свете не слишком аппетитно, зато в ее питательности и пользе я не сомневался. Периодически «приглядывал» за девкой. Та жевала вяло – не потому, что хотела есть, а потому, что надо было восстанавливать силы. Ничего, милашка, после близкого знакомства со мной я гарантирую тебе отменный аппетит и обилие молока в обоих твоих бурдюках!..
А вот с пушками она не расставалась ни на секунду. Это начинало меня беспокоить – самую малость. Я рассчитывал в нужный момент оказаться рядом, даже если баба не потеряет сознания. Но теперь опасался, как бы эта упрямая сучка не сдохла раньше времени!
Ладно, не надо забегать вперед, учила меня Масья. Чему быть, того не миновать; а что минует, тому и не бывать. Это правило номер восемь. Всего же правил около тридцати. Половину из них я сочинил сам. Чтобы с чистой совестью нарушать.
Я набил желудок под завязку – теперь жрать не захочется до самой ночи. Нахлебался воды из ручья, протекавшего неподалеку, и немного вздремнул в тени неподвижно торчавшего дохляка. Затем наблюдал, как баба справляет нужду. Для нее это было сейчас нелегким упражнением. Казалось бы, вот когда можно застать ее врасплох. Ан нет, черта с два! Она ни на миг не теряла бдительности. Лично я не рискнул бы своей шкурой, пытаясь напасть сзади.
Так что пока пришлось довольствоваться лишь созерцанием ее ягодиц, на одной из которых был вытатуирован огромный скорпион. Классный скорпион; сразу видно – работа мастера. Да и вся натура целиком, признаться, впечатляла. Если б только не этот загар, вызывавший у меня острую брезгливость! В нем было что-то грязновато-болезненное…
Я поймал себя на том, что чуть ли не впервые подумал о девке как о вероятном объекте удовлетворения. И содрогнулся от отвращения. Нет уж, я предпочитаю наших самок – с белой кожей, под которой видна каждая прожилка, с бескровными плоскими лицами и огромными глазами без белков. Жаль только, что попадаются они мне чрезвычайно редко…
11. ОНА
Полдня ехала не останавливаясь. Рельеф – как телеса шлюхи откормленной, сплошные приятные округлости. То вверх, то вниз катим, будто на качелях. Но вот жестянка взобралась на очередной холм, и я смачно выругалась. Город лежал впереди, а на кой мне город?! На открытой местности еще можно затеряться, но в городе у одиночки шансов ноль. Привезла я малолеток в самую что ни на есть смердящую клоаку. Хорошо, если сразу убьют, а то ведь еще и надругаются сначала… Точно знаю: в городе худшее отребье собирается. То самое зверье, которое вроде бы ниоткуда. Подонки из подонков. Тянет их сюда; здесь им проще, в стае волчьей и по законам стайным жить. Прах к праху отходит, а дерьмо к дерьму липнет…
Этот орешек был мне не по зубам, и я решила его объехать. Однако на то, что я решила, судьбе наплевать. Она, судьба, все по-своему завертела. И, видать, было мне на роду написано то, что потом случилось.
Я никого своим базаром утомлять не хочу, сопли по стеклу развозить; ненавижу всю эту хрень, которой полно в черной книжке: как звали папашку, и папашку папашки, и папашку папашки папашки; где они жили, чем занимались и какие понты Богу выкатывали. Скучно это и даже мне не интересно. Потому дальше постараюсь излагать покороче. А с Ванечкой все-таки свиделись – про встречу, такую для меня желанную, умолчать не могу.
Случилось это на третьи сутки после того, как мы город миновали. Миновали, да не совсем. Напали на нас ублюдки уличные – целая банда на мотоциклах. Хорошо, хоть не засада то была, а так – непредвиденные обстоятельства. Они из рейда возвращались, награбленным барахлом отягощенные. Только это нас и спасло. Двоих сразу, в лоб протаранила; пока остальные тарахтелки свои разворачивали, проскочила. Потом, когда догоняли, конечно, туговато пришлось, однако автобус надежней оказался, чем я сперва думала.
Еще троих завалила, но байкеры настырные попались; на хвост сели и несколько часов не слазили. Ждали, пока у меня бензин кончится. Не дождались. А я неведомого умельца благодарила за то, что в автобусе дополнительный бак установил…
Потеряли шакалы терпение и попытались меня обойти. Тут бы мне напарница не помешала – спокойно бы их перещелкала. Но разве соплячка с автоматом управится? Ее ж отдачей в окно вышвырнет! Пришлось самой корячиться, работу кровавую делать. Ни на что уже не надеялась; потому, наверное, и уцелела. Пара свежих царапин – не в счет.
Снова чудом отбилась, жестянку из-под обстрела увела и детишек всех сберегла, только голубоглазой мякоть на попке прострелили. Ничего, заживет. Рана пустяковая, однако сидеть подруге моей боевой трудновато было. Она даже гордилась тем, что подранили ее. Вбила себе в башку, что теперь на меня похожа; все спрашивала, останется шрам или нет. Мои она увидела, когда в речке искупаться довелось, пыль и вшей с себя смыть. Корма у меня, правда, целая, если не обращать внимания на скорпиона татуированного. Девка пристала ко мне: что это, мол, у тебя, мамулька? Я уж не стала ей рассказывать, как некоторые мужики на «татту» западают. Ванька, помню, аж зубами, сучонок, впивался… О чем это я?
Ах да, насчет очередного приключения, которые меня утомлять начали… От города отъехала, очухалась, шкуру поврежденную слегка подлечила, и наступило самое время итоги подбить. Неутешительные. Жратвы – с гулькин хер осталось; патронов – четыре штуки; бензина в баке на полпальца плещется. Как ни крути, а надо было на охоту отправляться. Ненавижу я это дело – сама навроде зверя становишься, в бандюгу превращаешься, – но выход-то какой? Окромя работорговцев, меняться никто не хочет; чуть что – сразу стволы вынимают. Не успеешь подойти и окликнуть, как дыркой в башке наградят.
Для нас, бродяг, самый лакомый кусок – семейства оседлые. Те, которые объединяться не хотят, думают, что сами перебьются. Собственники гребаные. В земельке потихоньку ковыряются, брошенные домишки обживают, скотинку прикармливают. При малейшей опасности детенышей в подвал или в лес прячут, а сами запираются, оборону круговую занимают и свои смешные пукалки наружу выставляют. Редко, когда приличное оружие у них увидишь. Эх, души земляные…
На таких я и набрела вскоре. Убивать не стала, честное слово. Как в дом проникла, рассказывать не буду. Вам это знать ни к чему. Мужику, прыти от меня не ожидавшему, промеж ног сапогом двинула, чтоб не рыпался, а бабе его пощечин надавала. Даже ружьишки их хреновые не взяла – из такого дерьма и курицу не завалишь.
Потом предложила по-хорошему договориться. Мужичонка слабосильный злобно из угла зыркал, хозяйство свое жалкое, ушибленное, потирал, но что ему делать, кроме как соглашаться? Он же не знал, что у меня всего четыре патрона и на него хоть один истратить было бы непозволительной роскошью.
