Паскудная рожа Анатоля была так близко… однако все безудержно плясало перед глазами. Макс выстрелил. Пуля зазвенела о металл, и этот звук показался ему ударом похоронного колокола.
Анатоль не обратил на выстрел никакого внимания. Быстрым движением он перерезал слепому горло и оттолкнул мальчишку от себя. Тот повалился на Макса с коротким предсмертным хрипом.
В эту секунду Голиков выстрелил еще раз.
Он попал Анатолю в живот, и маньяк опрокинулся на спину, а мальчик сполз по ступенькам и ткнулся головой в рыхлую землю. Макс отчетливо слышал, как хрустнули шейные позвонки…
Но в это мгновение слепой проводник исчез. О том, что он действительно был здесь, напоминали лишь высыхающие капли его крови и отпечаток лица в толстом слое пыли, похожий на изнанку гипсовой маски. Странный отпечаток… Он был двойным: два носа, два лба, четыре надбровных дуги…
Означало ли это, что союзник все-таки сумел избежать ужасного конца? А если так, то в каком аду он оказался теперь? Или наконец нашел свой рай? Голиков не думал об этом. И о двуликом Янусе тоже. Он вообще ни о чем не думал.
Его ноги подкосились. Он бросил пушку с опустевшим барабаном и вцепился пальцами в дверь будки. Его мутило так сильно, как не мутило никогда в жизни, – даже во время памятного обеда в «Калимантане».
Влияние слепого исчезло, будто с головы сдернули темный колпак или прочистили коридоры, по которым жирными неповоротливыми крысами ползали мысли. Осталась только страшная обнаженная реальность, запечатленная в окровавленных декорациях и мертвых статистах.
Ирина стояла на коленях, уткнувшись лицом в грязные ладони. Ее плечи вздрагивали. Макс и сам готов был завыть, если бы это помогло.
А так его вой не вышел наружу и заблудился где-то внутри.
Обламывая ногти, он сполз на песок и, кажется, все-таки потерял сознание. Или обрел свободу?
Глава семьдесят восьмая
Нелепо было даже пытаться похоронить убитых. Рыть братскую могилу в твердом, как камень, грунте – безнадежно трудная, невыполнимая работа для двух раненых людей. Рано или поздно все достанется стервятникам, которых перед закатом стало гораздо больше. Ночью могли появиться шакалы или вернуться дикие собаки… Действительно, не было ничего сложнее, чем уцелеть.
Макс не питал иллюзий насчет своих товарищей-тамплиеров. Самые фанатичные из них наверняка воспротивятся появлению в отряде женщины, а остальные просто могут оказаться опасными, как это случилось с братом Анатолем. Таким образом, в лучшем случае ему предстояло до конца своих дней бродить по пустыне с кучкой рыцарей в поисках несуществующего Храма, а в худшем он останется с Савеловой, и вдвоем они протянут лишь до первой встречи с какой-нибудь бандой. Если, конечно, он не умрет раньше от заражения крови, что казалось весьма вероятным…
В общем, надежды выжить у него не было. Ни малейшей. Несмотря на это, отлежавшись, он начал собирать оружие, складывая его за сидениями «призрака». Получился внушительный, но не слишком боеспособный арсенал. На двоих у них осталось примерно пятьдесят патронов разного калибра. В будке «КрАЗа» он нашел около двадцати литров воды в канистрах, мешок с сухарями и несколько килограммов соленого собачьего мяса. Еще пять литров воды во флягах собрала Ирина.
Они почти не разговаривали. Девушка двигалась, как автомат, и он догадывался, в чем дело. Ему уже приходилось видеть, как режут глотку ребенку, а для нее это явилось настоящим потрясением… Его чувства отмирали раньше, чем все остальное. Он вдруг осознал, что игривые желания куда-то испарились. На очереди были мозги, занятые самыми простыми подсчетами: дни и ночи, патроны, вода, сухари, бензин… В последнюю очередь атрофируются нервы и мышцы. К тому времени близость женщины перестанет иметь какое-либо значение. (Похоже на старость, овладевающую тобой на исходе мгновенно промелькнувшей зрелости. Вряд ли можно понять, почему в конце пути тебя сопровождают только тупая апатия и безразличие ко всему. Невероятно трудно избавиться от этих спутников. Иногда спасение состоит в бессмысленной деятельности. И тогда снова проживаешь остаток юности, растрачивая свое время так, словно у тебя есть будущее…)
Единственное, в чем не было недостатка, это в бензине. Им достался значительный запас. Наверняка хватит, чтобы добраться до океана. А там – как распорядится судьба. Может быть, Антарктида – это не только самый красивый и самый печальный миф?.. Пора было подумать о второй машине. Макс выбрал «лансер», но тут выяснилось, что Савелова не умеет водить. Он слишком устал, чтобы учить ее сейчас. Пришлось набить багажник и салон «лансера» канистрами с бензином и прицепить к нему длинный буксировочный трос.
Солнце покраснело, разбухло и коснулось своим краем горизонта. Людей накрыли длинные тени грузовиков. Повеяло долгожданной ночной прохладой… То, что ни одна машина тамплиеров так и не появилась, было плохой приметой. Настолько плохой, что брат Максим решил вообще не возвращаться к Лиарету.
А потом у него уже не осталось выбора.
Глава семьдесят девятая
Низкий гул моторов доносился с севера и постепенно нарастал, словно затянувшаяся увертюра к зловещей опере. Темные столбы дыма плыли в розовой закатной пелене. Возле их оснований подрагивали черные пятна, медленно увеличивавшиеся в размерах.
Ирина и Макс сидели в «призраке», выставив наружу автоматные стволы, и наблюдали за приближением колонны. Вернее, Ирина наблюдала, а Макс дремал, покачиваясь на волнах боли. Когда боль отступала, он чувствовал себя почти человеком.
Над планкой прицела появились автомобили. Голиков открыл глаза и начал их считать. Он досчитал до восьми и бросил. Караван выглядел внушительно. Было крайне сомнительно, что это тамплиеры возвращаются с богатой добычей. Бежать – поздно, да и бесполезно. С прицепом ему не уйти, без прицепа он попросту выбрал бы более мучительный способ умереть.
Макс положил руку на бедро девушки. Он ощущал глубокую тоску по всему, что уже никогда не произойдет. Винить в этом можно было только самого себя. В нем до сих пор тлели желания. Он был одним из ущербных спящих, чьи вибрации уплотняли пустоту, порождая кошмары.
Он ласкал Ирину, и ему возвращал веру холодный воздух ночи. Жизнь вытекала в сумерки.
