«Теперь ты заговорил иначе, щенок», – с ненавистью подумал Гедалл. Когда цель Стервятника, которому принадлежал летающий корабль, еще не была так пугающе ясна, Морт предложил министру союз против новой угрозы, исходившей от колдунов Лигома – кто, кроме них, мог создать подобное оружие! Попытка держать оборону в замке Гливрос была ошибкой, хотя, конечно, принц не мог предвидеть, какова окажется истинная мощь врага. А тому ничего не стоило захватить двух приближенных Гедалла, уничтожив попутно несколько кораблей королевского флота. И спустя некоторое время Люгер узнал все, что хотел.
Морт со своими пленницами и остатками свиты воспользовался подземным ходом и успел скрыться за пару часов до того, как на замок напали высадившиеся с летающего корабля глонги – воплощенный кошмар, в который Гедалл отказывался верить, пока не увидел их собственными глазами…
Барон Чвара кивал с благодушным видом, соглашаясь со словами Морта. Бывший министр не сомневался, что сам Чвара подал принцу мысль разделить уцелевших. С недавних пор земмурский шпион, называвший себя дипломатом, и Морт сильно сблизились; вполне возможно, у них имелся некий общий интерес. Сейчас, например, они собирались принести в жертву Гедалла, и старый интриган прекрасно понимал их игру.
Бывший министр улыбнулся, догадываясь, что его улыбка по-прежнему приводит Морта в бешенство, но тот и в теперешнем трудном положении неплохо владел собой. И никто, кроме Гедалла, не мог оценить тонкую насмешку судьбы: ведь Стервятнику он нужен был живым для сущего пустяка – всего лишь вернуть один старый должок, напоминанием о котором служил отрезанный палец. Как много изменилось с тех пор!..
Гедалл снова прислушался к негромкому, но чрезвычайно напряженному разговору за столом Совета. Гелла, его вечно молодая Гелла, которая, конечно, не была той, за кого себя выдавала, позволяла себе спорить с принцем. А Морт и впрямь обнаглел, чувствуя поддержку барона. Пока рядом были королева Тенес и незаконнорожденная дочь Люгера, Гедалл мог на что-то надеяться. Без них он и Гелла сделались бы легкой добычей Стервятника. Даже не добычей, а бессмысленными жертвами на пути одержимого валидийца.
Госпожа Ганглети, сохраняя неженское спокойствие и удивляя неотразимой логикой, продолжала спорить с принцем и бароном. Гедалл смотрел на тех, кто до сих пор молчал.
Королева и Венга. Две женщины, от которых зависела его жизнь. Ни с одной из них он так и не встретился взглядом.
Тенес ненавидела всех собравшихся, и Гедалл мог это понять. Однако Морт все-таки был ее сыном. Их отношения двусмысленны и непредсказуемы. Известие о том, что Люгер жив, она приняла внешне очень спокойно. Но кто знал, что происходит в ее душе? Пятнадцать лет безнадежности наверняка не прошли даром и оставили неизгладимый след. Тенес подчинилась Морту, хотя Стервятник, возможно, искал встречи с ней. Она редко открывала рот и говорила только о самом насущном. Ее лицо уже утратило прелесть и свежесть молодости. Теперь в нем лишь угадывалась печальная красота увядающего цветка, лишенного живительной влаги, как сама Тенес была лишена любви.
Венга сидела неподвижно, уставившись в одну точку. Ее неизменно отрешенный вид порой наводил Гедалла на мысль о том, что бедняжку дочиста выскоблили изнутри, но зачем-то оставили жить. Она безучастно относилась ко всему, даже к откровенным домогательствам Чвары. Причиной, возможно, была пытка, примененная земмурским бароном, после которой Венга сохранила память о своем прошлом, но потеряла всякое представление о настоящем и будущем.
Тем не менее дочь Люгера могла оказаться небесполезной, если, конечно, Стервятник питал к ней отцовские чувства. А на крайний случай Гедалл приберег еще один козырь.
Чвара давно задавал себе вопрос: что мешает принцу в любой момент прикончить потерявшего власть министра? И не находил удовлетворительного ответа. Однако очень скоро, когда Морт будет зависеть от него полностью, он позаботится о том, чтобы вывернуть неблагодарного щенка наизнанку.
Вопреки ожиданиям барона, госпожа Ганглети внезапно согласилась с тем, что отряду необходимо разделиться. Это могло положить конец затянувшимся разговорам, но тут Гедалл объявил, что вообще не собирается покидать замок Доркан.
На нем скрестились пронзительные взгляды барона и принца. Даже королева Тенес слегка повернула голову, что было с ее стороны знаком повышенного внимания.
– В чем дело? – резко спросил Морт, опасавшийся подвоха с любой стороны, не исключая и барона.
Гедалл снисходительно улыбнулся, чуть ли не впервые ощутив преимущества своего возраста.
– Я слишком стар для того, чтобы снова отправиться в изгнание. Тем более что на этот раз нет никакой надежды вернуться.
Странное дело, он не чувствовал особого сожаления. За последние месяцы он понес немало утрат, освободился от бремени богатства и научился смирению. Прежде неукротимый и маниакально властолюбивый человек сделался фаталистом после того, как разглядел в окружавшем его хаосе действие неумолимого закона, укорененного в самой природе вещей и довлеющего над жизнью. Гедалл иронически относился к попыткам Чвары и Морта изменить вынесенный еще при зачатии приговор судьбы. Эти двое были смелыми воинами, а барон владел вдобавок магией оборотней, но им оказалось не под силу разорвать цепи, сковывающие каждого смертного. И Гедалл начинал думать, что одно лишь намерение восстать против рока карается быстро, жестоко и неотвратимо…
– Уезжайте, пока идет дождь, – услышал он свой голос. – Со мной пусть останутся госпожа Ганглети и Венга.
Чвара почуял неладное. На его хищном лице появилось высокомерное выражение. Как истинный рыцарь Земмура, барон не верил в то, что усталость и безнадежность могут быть поводом для прекращения сопротивления. А чего он ожидал от этих людишек, с рождения носящих клеймо жертв? И Чвара решил, что настал час снять маски.
– Хватит глупостей, старик, – бросил он презрительно. – Собираешься купить жизнь ценой предательства? Мы будем в большей безопасности, если ты умрешь. И твоя женщина тоже.
Эти слова предназначались для ушей Морта и должны были подтолкнуть его к действию. Но принц остался недвижим.
– А он еще плохо слушается, не так ли? – с улыбкой проговорил Гедалл, имея в виду наследника. Оскорбления задели его не больше, чем лай собаки. – Скажи, оборотень, ты что-нибудь слышал о манускрипте Амируса?
