– Это что-то типа элитарного партийно-комсомольского клуба, – объяснил он, – у вас в Москве начальство развлекается в саунах, а у нас в Сибири предпочитают русскую парную.
– Никогда не видела голой партийной элиты, – хмыкнула Ольга, – ни московской, ни сибирской.
– Не думаю, что ты много потеряла, сестренка, – пожал плечами Митя.
– Должен вас предупредить, что парная там одна, общая. И предбанник тоже, – сообщил Волков, – но вы не волнуйтесь. Заходить в парную можно по очереди.
– А мы и не волнуемся, – пожала плечами Ольга, – мы не сомневаемся, что вы, Вениамин, в неприличное место нас не поведете. Мы вам полностью доверяем. Правда, Лен, мы ему доверяем?
– Конечно, – слабо улыбнулась Лена.
– А ваша партийная элита женского и мужского пола по очереди заходит в парную или все вместе? – поинтересовался Митя.
– Отдельно, – засмеялся Волков, – конечно, отдельно.
В укромном тихом месте на берегу Енисея стояла большая изба-пятистенка. Из трубы валил дым. Дверь открыла полная румяная женщина в белом халате.
– Здравствуйте, Вениамин Борисович, добро пожаловать. Все готово.
– Привет, Зинуля, познакомься, наши гости из Москвы.
Стены внутри были бревенчатые. Посередине стоял низкий дубовый стол, вокруг него – огромные глубокие кресла, у стен – широкие лавки, накрытые крахмальными простынями.
– Вениамин Борисович, вы кликните, когда самоварчик нести. Девочки, – обратилась банщица к Ольге и Лене, – вы можете там у меня переодеться. А мужчины пускай здесь.
Она провела их в небольшую уютную комнатку, где тихо работало радио и на табуретке кипел большой электрический самовар.
– Скажите, Зина, а почему нельзя было сделать отдельно женскую баню и мужскую? – поинтересовалась Лена. – Все-таки это неудобно, когда вместе.
– Так это ж не общественная баня, а партийная, – авторитетно объяснила Зина, – здесь начальство, а не простой народ.
– А начальство у нас что, бесполое? – хихикнула Ольга.
– Так сюда, как правило, одни мужчины приезжают, – недоуменно пожала пухлыми плечами банщица, – а если девчат привозят, то таких, которые не стесняются.
– Это что ж, – присвистнула Ольга, – типа бардака, что ли?
– Почему бардака? Сюда солидные люди ездят, партийные. И наше городское начальство, и из области, если кто с проверкой, комиссия там какая, обязательно посещают. Как же русскому человеку без баньки- то?
Закутавшись в простыни, Ольга и Лена прошмыгнули через предбанник в парилку.
– Только недолго! – крикнул им вслед Митя. – Нам тоже хочется.
– Странный какой-то этот Волков, – сказала Лена, нахлестывая Ольгу душистым березовым веником, – возится с нами, как с партийным начальством, принимает по полной программе, ни на минуту не покидает, прямо как нянька.
– А чего ж плохого? Надо спасибо ему сказать. Разве мы с тобой в Москве попарились бы в такой вот баньке? Это ж тебе не грязные Сандуны, не Краснопресненские, где стены склизкие, хлоркой воняет и грибок-ногтеед можно запросто подцепить. А здесь все чистенько, все на высшем уровне.
– Нет, спасибо ему, конечно, и все-таки он странный. Знаешь, ночью в поезде я вышла покурить в тамбур, и он полез ко мне с какими-то мутными откровениями.
– Хочет он тебя. Аж пыхтит, так хочет. Все эти провинциальные комсомольцы падки на московских девочек.
– Перехочет, – усмехнулась Лена, – обойдется. Тоже мне, провинциальный донжуан!
– Все, – поднялась Ольга с банной полки и сладко, с хрустом потянулась, – теперь давай-ка я тебя веником оттяну как следует, покажу, как это делается.
Когда все четверо сидели в предбаннике, распаренные, закутанные в простыни, и пили крепкий, с травами, чай, Митя внезапно спросил:
– Лен, ты помнишь, когда мы в поезде ехали, у Вениамина такая штучка выпала, белое сердечко с розочкой?
– Помню, – удивленно кивнула Лена.
– Ну вот! – обрадовался Митя. – Я же говорю, носил ты сердечко на шее. Ничего мне не показалось!
– Митька, отстань от человека! – махнула рукой Ольга. – Что ты привязался со своим сердечком? Может, это талисман, подарок любимой девушки.
– Нет, мне все равно, кто что носит на шее, просто я хочу, чтобы Лена подтвердила – не померещилась мне эта штучка спросонок, я же не сумасшедший, глюков у меня пока еще не было, – не унимался Митя. – А Вениамин говорит, будто мне показалось.
– Митя, прекрати! – строго сказала Ольга и, взглянув на окаменевшее бледное лицо Волкова, добавила: – Вы простите его, Веня, он у нас жуткий зануда.
После бани, по дороге к гостинице, Волков пригласил их к себе в гости.
– Идите вы вдвоем с Митей, – шепнула Лена Ольге на ухо, – мне не хочется.
– С ума сошла? Это же он ради тебя нас приглашает! Нельзя так обижать человека, – ответила Ольга громким шепотом.
– С чего ты взяла?!
Волков шел сзади, но был ближе, чем они думали.
– Леночка, Ольга права. Я ведь должен показать вам шкуру убитого медведя, иначе вы будете считать меня болтуном.
Они оглянулись. Он смотрел на них, растерянно и виновато улыбаясь.
– Комсомолец, неужели ты сам подстрелил медведя? – спросил Митя.
– Да, – кивнул Волков, – только шкуру сдирал не сам. Охотников попросил.
Он жил один в двухкомнатной квартире. Добротная пятиэтажка для комсомольско- партийной элиты была только что отстроена. В квартире пахло краской и обойным клеем. Мебели почти не было. В одной комнате стоял большой письменный стол, несколько стульев. По углам высились стопки книг. В другой была только широкая низкая тахта, аккуратно застеленная клетчатым пледом, и старинный платяной шкаф. На полу перед тахтой лежала толстая жесткая шкура бурого медведя.
– Ничего себе! – покачала головой Ольга. – Даже глаза стеклянные вставили. Веня, вам не страшно? Этот мишка как будто смотрит и говорит: «Зачем ты меня убил, комсомолец?»
– Честно говоря, иногда бывает не по себе, – опять та же растерянная, виноватая улыбка…
– Веня! Я с тобой дружу! – послышался крик Мити из соседней комнаты. – У тебя есть почти вся «Библиотека поэта»!
Он вошел, держа в руках два темно-синих томика.
– Слушай, дашь мне в гостиницу до отъезда? Хотя бы Мандельштама и Ахматову? Головой отвечаю.
– Прости, брат, не могу, – развел руками Волков, – эти книги я сам не выношу из дома и другим не даю. Можешь здесь почитать, можешь еще прийти. Хоть жить оставайся, но с собой не дам.
– Ну, в общем, я тебя понимаю, – вздохнул Митя, – я бы тоже не дал.
– Большого обеденного стола у меня пока нет, – сообщил Веня. – На кухне мы все не поместимся. Предлагаю два варианта – я могу постелить скатерть на письменный стол, а можно посидеть прямо на полу, на шкуре.
– Вы хозяин, вам видней, – пожала плечами Лена.
– На шкуре! Конечно, на шкуре! – заявила Ольга.
– Есть водка и шампанское, – сообщил он, – смешивать нельзя. Надо решить, кто что будет пить.
Все, кроме Лены, остановили свой выбор на водке.
Волков скрылся на кухне. Митя и Ольга зарылись в книжные сокровища. У Лены все это было дома – и «Библиотека поэта», и Булгаков, и Платонов, и многое другое. Она вышла в прихожую, где висело единственное на всю квартиру зеркало, и стала расчесывать влажные после бани волосы. Если не сделать этого сразу, то потом, когда высохнут, придется долго распутывать…
