до отлета в Тюмень переночевать у Лены, не связываться с гостиницей.
– Таких дорогих гостиниц, как у вас в Москве, нет нигде в мире, – заметил он, извиняясь.
Стало быть, придется что-то готовить, устраивать ужин в честь его приезда…
«На улице Заславского произошел пожар, один человек погиб, – быстро говорил закадровый голос в телевизоре. – Около трех часов утра жильцы первого и второго этажей были разбужены сильным запахом дыма. Горела квартира на первом этаже.
Прибывшие пожарные обнаружили в квартире, горящей открытым пламенем, труп молодой женщины. Погибшая, Екатерина Синицына, с недавнего времени проживала одна. По словам соседей, она вела замкнутый образ жизни, алкоголем не злоупотребляла».
Лена сильно вздрогнула и уставилась на экран.
«По предварительной версии, причиной возгорания послужило курение в постели, – сказал появившийся в кадре пожарный, – хочу еще раз повторить: это наиболее частая причина пожаров с трагическим исходом. Пожалуйста, будьте осторожны…»
Кадр сменился, дальше шла хроника дорожно-транспортных происшествий. Лена выключила телевизор и набрала Ольгин номер.
– Да, я знаю, – вздохнула Ольга, – этого следовало ожидать. Она вколола себе огромное количество морфия, смертельную дозу, и заснула с сигаретой.
– Пожар начался около двух ночи?
– Да, к трем уже все пылало.
– Я говорила с ней до начала второго. К ней пришла какая-то женщина. Катя извинилась, положила трубку рядом с телефоном, отправилась открывать дверь. А потом было все время занято. Оль, ведь ее убили… Это сделали те же люди, которые убили Митю. Опять все гладко и логично, не подкопаешься. Сложная творческая личность, певец-неудачник, балуется наркотиками вместе со своей наркоманкой-женой и вешается. А через несколько дней погибает жена в результате типичного для алкоголиков и наркоманов несчастного случая. Очень все логично. Один и тот же почерк.
Лена замолчала, она услышала, как Ольга тихо всхлипывает в трубку.
– Олюша, я очень тебя прошу, пожалуйста, попытайся успокоиться. Возьми себя в руки. Ты не захотела слушать Катю вчера вечером. Послушай, что она мне прочитала.
Лена вошла с телефоном в спальню, включила компьютер и быстро нашла файл «Rabbit».
– Этот текст был на скомканном листочке, в кармане Митиной куртки. А вот второй, он был на кассете с песнями, которую оставил мне Митя, в самом конце пленки.
– Ты хочешь сказать, что Митюша пытался кого-то шантажировать? – не дослушав до конца, хрипло спросила Ольга.
– Во всяком случае, он размышлял, делать ему это или нет. И, разумеется, решил не делать. Ему стало противно. Попробуй вспомнить все ваши последние разговоры, поищи у себя дома, может, осталось еще что-нибудь – записка, текст на кассете. Может быть, ежедневник и телефонную книжку он забыл у вас?
– Хорошо, – всхлипнула Ольга, – я попробую. Но ежедневника и записной книжки у нас точно нет. Ты же знаешь, какой в нашей квартире идеальный порядок. Просто так ничего не валяется, у каждой вещи свое место.
После разговора с Ольгой Лена тут же набрала номер Мишани Сичкина. Но там никто не отвечал. Слушая протяжные гудки, Лена вспомнила, что Мишанина жена Ксения часто выключает телефон после двенадцати. А сейчас уже без двадцати час.
Кому еще из Сережиного отдела можно позвонить в такое время? Да, пожалуй, некому. Все ложатся спать рано. Выдергивать из постели человека, которому вставать в половине седьмого, обрушивать на него поток странной, путаной, полубредовой информации – это было выше Лениных сил. Надо подождать до завтра и позвонить Мишане на работу. Хотя бы не придется объяснять все с самого начала. Он уже знает – и про Митю, и про фальшивую докторшу.
Теперь Лена почти не сомневалась, что загадочная Валентина Юрьевна – не наводчица, не сумасшедшая. Недаром после ее ухода у Лены осталось ощущение, будто милая гостья насквозь просвечивала ее рентгеном. Эта женщина связана с теми, кто убрал Митю и Катю. Лену просто прощупывали таким образом, хотели понять, что она знает и насколько опасна.
Но почему в таком случае никто не явился к Ольге с той же целью? Ольга все-таки родная сестра… Впрочем, в офис фирмы «Кокусай-Коеки» без конца приходят посетители, с утра до вечера там толкутся разные люди.
Со старшим менеджером компьютерной фирмы можно разговаривать очень долго. Компьютеры – дело тонкое и многогранное. В разговор о них можно аккуратно вклинить любую постороннюю тему. Ольга обязана уделять внимание каждому посетителю, который может стать покупателем. Это ее работа.
Ольгу вполне могли прощупать на службе, а она и не заметила. Она ведь рассказывала, ей приходится столько общаться и разговаривать в своем офисе, что к вечеру слова сливаются в бессмысленный гул.
Впрочем, сейчас важно другое. Важно понять, почему все это происходит. Кому это понадобилось и зачем.
Пока можно сделать лишь один осторожный и весьма неопределенный вывод: это как-то связано с их давней поездкой по Сибири. Собственно, ради этих воспоминаний и пришел к ней Митя месяц назад. Он что-то пытался выяснить у нее, но она тогда не придала этому значения, думала, у него разыгралась легкая ностальгия по юности.
…У Лены была неплохая память, но события четырнадцатилетней давности осели где-то совсем глубоко. За многие годы наслоилось сверху столько всего важного, значительного. Четырнадцать лет – это почти целая жизнь.
Возможно, помогут фотографии. От поездки вряд ли что-то осталось, у них не было с собой фотоаппарата, а вот университетских снимков 82-го года должно быть много. Вдруг всплывет в памяти какая-нибудь неожиданная, важная подробность?
Альбом с фотографиями был только один. Его купил Сережа, специально для Лизиных снимков. Лена никогда не заводила альбомов. Старые фотографии хранились в ужасном, неразобранном виде, под ворохом всякого барахла, на самом дне старинного, прабабушкиного сундука, который стоял в прихожей.
Разбирая сундук, Лена в который раз ругала себя за свое несусветное домашнее разгильдяйство. Так и не научилась она к тридцати шести годам содержать в порядке вещи, отделять нужное от ненужного, раскладывать все по полочкам.
У каждой женщины есть масса вещей, слишком старых и надоевших, чтобы их носить, но недостаточно изношенных и ветхих, чтобы выкинуть. Разумные и хозяйственные женщины приводят эти старые вещи в порядок, штопают, пришивают красивые заплатки, носят дома или на даче. Лене было проще скидывать все в сундук или на антресоли. В итоге дом зарастал барахлом. Иногда Лена собирала все в большие мешки, выносила во двор и клала рядом с мусорным баком. Тут же приходили бомжи, и мешки исчезали.
Сейчас, добираясь до дна старого сундука, Лена подумала, что пора опять сложить все в мешок и вынести во двор. Все, но только не этот свитер, большой, светло-серый. Ему очень много лет, его сначала носил папа, но Лена беспардонно отняла. Она любила ходить в больших папиных свитерах, в них было как- то особенно тепло и уютно. Да, именно этот светло-серый свитер она взяла с собой в Сибирь летом 82- го.
Тогда еще он был совсем новый, нарядный. Папа, глядя, как она собирает рюкзак, сказал:
– Возьми что-нибудь теплое, все-таки в Сибирь отправляешься.
Лена вытянула из шкафа светло-серый свитер.
– Только не этот, – стал протестовать папа, – он у меня парадный, совсем новый. Любой другой, только не этот!
– Тогда вообще ничего теплого не возьму! Буду мерзнуть в Сибири! – заявила Лена и тут же, уткнувшись лбом в папино плечо, стала утешать: – Пап, ты не волнуйся, я привезу его целым и невредимым, я буду очень аккуратно носить. Ты ведь не хочешь, чтобы я замерзла…
Папа умер пять лет назад, но до сих пор достаточно было какой-нибудь мелочи, случайной вещи или фразы, чтобы воспоминания о нем нахлынули и затопили все остальное – сегодняшнее. Особенно больно было, что папа так и не увидел Лизу. Ему очень хотелось внука или внучку, а у Лены была для этого слишком сложная личная жизнь, слишком интересная работа. Казалось, так много лет впереди…
