Вера вернется домой, сообщит в милицию… Она, конечно, сразу догадается, но вот в милиции придется долго объяснять, заявление писать. Пока объявят розыск, Соню уже привезут куда-нибудь и спрячут.
К горлу подступила тошнота. Соня почувствовала – сейчас ее вырвет. Она судорожно сглотнула. Женщина повернула голову. Да, очень похожа на крысу. Низкий лобик, вострый носик, маленькие злые глазки.
– Меня сейчас вырвет, – произнесла Соня.
– Эй, она мне весь салон загадит! – заволновался водитель. – У тебя есть пакет какой-нибудь?
– Не могу больше, – простонала Соня, – остановите.
Она могла сдержаться, но почувствовала, как водитель беспокоится за чистоту салона своего авто. Вот и пусть остановится. Пусть. Далеко Соня убежать не сумеет, но вдруг там какие-нибудь люди…
Женщина сунула руку в сумку, и Соня увидела маленький пистолет.
«Газовый, – подумала она, – но возможно, что настоящий… заряженный. Ой, мамочки…»
– И без фокусов, – предупредила крыса. – Из машины не выходить. Я сейчас открою дверь. Нам все равно, живая ты или мертвая. Поняла?
Соня поняла и жутко разозлилась. Так разозлилась, что дурнота прошла. Нельзя такое говорить ребенку. И делать такое с ребенком нельзя. Даже если ты крыса и тебе за это заплатят очень много денег, ты все равно подавишься этими деньгами.
Машина съехала на обочину. Соня подняла вверх рычажок блокировки и открыла дверцу. Крыса уперла дуло пистолета ей в спину.
«Я буду думать, что он газовый, – сказала себе Соня, – иначе я не смогу шевельнуться».
Она медленно высунула ногу из машины, чуть наклонилась вперед, чувствуя холодок пистолетного дула сквозь тонкую футболку. Крыса одной рукой держала пистолет, а другой вцепилась в Сонино плечо.
«Если бы он был настоящим, она не ухватилась бы за меня так крепко», – подумала Соня, напряглась, как струнка, и, резко распрямившись, саданула затылком, сама не зная куда.
Наверное, она попала крысе по подбородку, потому что ударилась обо что-то твердое. Рука, державшая плечо, ослабла на миг. Соня выскочила из машины и кинулась через неглубокую канаву в рощу, не оглядываясь.
Она слышала: крыса и водитель мчались за ней, оба топали и громко матерились. Где-то рядом взвизгнули тормоза, но Соня не обратила внимания. Она споткнулась о камень, с разбегу стукнулась об него большим пальцем. На ней были открытые босоножки, получилось ужасно больно.
– Мама! – кричала Соня. – Помогите! Кто-нибудь!
Несколько метров она проскакала на одной ноге. Нет, так она не убежит далеко… И на крик уходит много сил. Лучше не кричать, не хватит дыхания…
Мат и топот были все ближе. Она не оглядывалась, но понимала: ее сейчас догонят. Уже догнали. Белобрысый водитель сопел совсем близко. Грубая рука схватила за волосы. Соня извернулась, лягнула его куда-то в колено. Но подоспела крыса, они уже держали ее вдвоем. Дуло пистолета было у самого лица.
И тут прозвучал выстрел. А потом сразу – второй.
«Настоящий… – подумала Соня, – пистолет настоящий».
Белобрысый водитель стал падать прямо на нее. Она видела его глаза, совсем белые, странно выпученные и пустые, будто кукольные. Рядом что-то стукнуло, мягко и тяжело. Женщина-крыса упала лицом вниз.
Деревья, облака, кусок шоссе с прижатыми к обочине вишневыми «Жигулями», все закружилось со свистом, будто Соня неслась на очень быстрой карусели. Карусельщик сошел с ума и запустил свой смертельный аттракцион. Надо бы спрыгнуть, но разобьешься…
– Сонечка, не бойся, все кончилось… – Кто-то совсем незнакомый не дал ей упасть, подхватил на руки, назвал по имени.
Соня увидела молодое, почти мальчишеское лицо, светлые ясные глаза. Маленький человек в клетчатой ковбойке держал ее на руках. Она обняла его за шею, он был теплый и живой. Теперь уже не так страшно. Она не одна с этими двумя мертвыми в пустой подмосковной роще.
– Вы кто? – спросила она, когда он вынес ее из рощи и бережно усадил на заднее сиденье желтого «Москвича».
– Меня зовут Володя, – сказал он, сел на водительское сиденье, завел мотор, развернул машину. – Как ты себя чувствуешь?
– Не знаю. У вас есть что-нибудь попить?
– Там около тебя куртка, в кармане банка «Спрайта».
– Вы из милиции?
– Нет, я сам по себе.
Соня взяла в руки куртку из тонкой светло-серой плащевки, нащупала в большом кармане какие-то тяжелые штуки.
– Осторожно, – сказал Володя, – там в правом кармане гранаты, в левом – «Спрайт». Не перепутай.
– Гранаты – в смысле фрукты? – спросила Соня.
– Нет, в другом смысле. Не бойся, они не взорвутся. Но лучше не трогай. Нашла «Спрайт»?
Он гнал машину к Москве очень быстро, не отрываясь смотрел на дорогу.
– Нашла. А зачем вам гранаты? – Соня открыла банку, сделала несколько жадных глотков и протянула Володе: – Хотите?
Он оторвал руку от руля, не оборачиваясь, взял у нее банку, отхлебнул немного и отдал ей.
– Можешь допивать. У тебя есть ключ от квартиры?
– Есть, – Соня проверила на всякий случай, ключ лежал в кармане шортов, – а вам зачем?
– Когда мы приедем, ты останешься в машине. Я поднимусь. Мне надо войти тихо, не звонить в дверь. Он скорее всего уже там. Главное – успеть.
Соня прекрасно поняла, кого Володя имеет в виду, и только спросила:
– А как вы узнали, что он бандит?
– Он убил мою семью. Маму, папу и бабушку. Милиция поймать его не может уже три года. Даже больше.
– И вы решили сами? Своими силами? А вы давно за ним следите?
– Давно, Сонечка, очень давно.
– Значит, вы ждали его у нас во дворе, увидели, как меня затаскивают в машину, и поехали следом? Кстати, откуда вы знаете, как меня зовут?
– Я слышал, случайно. И Веру я знаю… То есть я с ней не знаком. Она очень похожа на мою бабушку в молодости. Если посмотреть старые фотографии…
– Если вы знали, что он бандит, почему не подошли к Вере или ко мне, не предупредили?
– Я хотел сначала. Но потом подумал, вы не поверите. Представь, подходит совершенно незнакомый человек и говорит такое. А даже если бы вы и поверили, все равно – ну что бы вы с ним сделали?
– Мы бы пошли в милицию. А почему вы не сообщили в милицию?
– Я не могу идти в милицию. Меня арестуют. Понимаешь, пока я его вычислял, выслеживал, я… В общем, я убил несколько человек. И вот сейчас, только что – еще двоих.
– Вы меня спасали. Вы не виноваты. За это не могут арестовать.
– Могут.
Соня долго молчала, потом спросила:
– Этого, с ширинкой, вы застрелили?
– Я случайно зашел в подъезд, спрятался от дождя. И увидел… Я знаю, что такое астма. Если бы у девочки не начался приступ, возможно, я бы не стал в него стрелять. Я понимаю, он больной, сумасшедший, но я не мог сдержаться.
– Я бы тоже не сдержалась. Девочку зовут Лида. Ей уже лучше. Из реанимации перевели в обычную палату. Вы только его убили? И этих двоих? И все?
– Нет…
Впервые в жизни Володя мог выговориться. Он говорил тусклым, ровным голосом. Соня слушала затаив дыхание. Они давно въехали в Москву. Володя вел машину уже не так быстро, нельзя было превышать
