— И отлично, — кивнул Карл, — чем скорее, тем лучше.
Через две недели официант Александр Крюгер был застрелен у подъезда своего дома. Убийство смахивало на ритуальное. Тело его изрешетили тридцатью пулями из трех бесшумных пистолетов, с близкого расстояния, почти в упор.
Берлинская полиция моментально вышла на след кровавых злодеев, которые оказались агентами МОССАДа. На суде они вынуждены были признаться, что выполняли спецоперацию по борьбе с терроризмом. Все трое были приговорены к длительному тюремному заключению. Разразился чудовищный скандал. Средства массовой информации кричали, что сотрудники израильской разведки убивают невинных людей, не разбираясь, за одно только внешнее сходство с террористами.
Руководитель моссадовской спецгруппы Абрам Каган был смещен с должности. На его место назначили молодого перспективного сотрудника Якова Берштейна, который до этого руководил отделом, занимающимся разработкой агентуры в странах Варшавского Договора.
Это было вполне логичное назначение, так как основные базы по подготовке палестинских террористов находились на территории Советского Союза и ГДР. Берштейн имел богатую и сложную агентурную сеть, в которой были задействованы и палестинцы, и русские, и немцы. Он имел возможность выйти на след Махмуда Хамшари, но собирался всерьез заняться Черным Шейхом, когда сам возглавит отдел, когда уйдет наконец в отставку постаревший, надоевший шеф. А то получится несправедливо: один будет работать, другому достанутся лавры.
Каган догадывался, что молодой бойкий коллега приложил руку к его отставке. Но никто не знал, что идея сложной оригинальной операции пришла в голову агенту Штази Карлу Майнхоффу, когда он сидел в ресторане «Гемалт-хауз» и несчастный Александр Крюгер расставлял на его столике тарелки со свиными ножками и картофельным салатом.
Махмуда Хамшари застрелили через полтора года в Амстердаме.
Москва, январь 1998 года
— Ну что, ребята, поработали хорошо, — полковник Харитонов перекрутил назад видеопленку, чтобы еще раз просмотреть материал по наркодопросу Авангарда Цитруса. — Почему он опухший такой? Мешки под глазами. С похмелья, что ли?
— Да, вероятно, здорово перебрал ночью, — кивнула высокая худенькая блондинка, — я, честно говоря, заволновалась, когда он стал поедать конфеты одну за другой. Там ведь доза барбамила была распределена в расчете на то, что он съест не больше трех штук. А он как начал уплетать, ужас. Главное, я в кофе успела вылить препарат, ну, думаю, вырубится сейчас или вообще помрет, чего доброго.
Наталья Осипова, двадцатитрехлетняя сотрудница информационного отдела при службе безопасности, до сих пор волновалась, хотя все уже было позади. Ей впервые в жизни пришлось участвовать в такой операции.
Накануне, работая с материалами досье Авангарда Цитруса, она не обратила внимания, что Ирина Михайловна Удальцова, ныне гражданка Франции, графиня де Рожен, похожа на нее, Наталью, как старшая сестра. Зато Харитонов уловил это случайное сходство моментально. Тут же были найдены фотографии молодой Ирины Удальцовой.
— Повернись, — скомандовал Харитонов, придирчиво оглядывая девочку из информационного отдела, — так. Отлично. Теперь распусти волосы. Слушай, она тебе не родственница случайно?
— Нет. А что?
Главная сложность заключалась в том, что операция требовала скорости и стопроцентной секретности. Любое внимание к Цитрусу могло быть запросто зафиксировано людьми Подосинского. Идеально было бы, если бы даже сам Цитрус не знал, что из него вытащили информацию, поэтому Валерий Павлович решил отказаться от таких примитивных методов, как шантаж, похищение, запугивание. Заманчиво было шантажнуть стареющего нимфомана его связью с девятиклассницей Машей Устиновой, пригрозить уголовной ответственностью за совращение несовершеннолетней. Однако это долго и хлопотно.
Сначала полковник хотел прислать к Цитрусу под видом корреспондента профессионального гипнотизера, проверенного мастера гипно — и наркодопроса Ваню Логинова. Но не давала покоя мысль, что к Цитрусу лучше все-таки прислать женщину, причем определенного типа. Высокую худощавую блондинку не старше двадцати пяти лет.
Удивительное сходство девочки из отдела информации с первой роковой любовью Цитруса полковник счел настоящим подарком судьбы. Оставалось подготовить Наталью к операции.
Понятно, что одна она с задачей не справится. Наркодопрос требует определенного опыта и навыка. Работать с «сумеречной зоной», которую создает в сознании человека «сыворотка правды», должен профессионал.
Именно на этой стадии решено было подключить Ваню Логинова, которого Цитрус почему-то принял за Карла Майнхоффа, хотя гипнотизер-'фотограф' был темноволос и никогда не носил усов.
— Валерий Павлович, ко мне есть какие-нибудь вопросы? — спросил Иван, когда они еще раз просмотрели кассету.
— Спасибо, Ваня. Свободен.
Логинов ушел. Наталья замялась на пороге.
— А вообще, он мерзкий такой, этот Цитрус.
— Неужто не понравился? — Харитонов усмехнулся. — Ну вот, все вы, женщины, такие. Правильно Цитрус в своих произведениях о вас пишет. Коварные злодейки, не любите его, такого мужественного и красивого.
— По-моему, он вообще псих. И как только он мог стать лидером партии?
— Да нет там никакой партии, — махнул рукой полковник. — Кодла ряженых придурков, юношеский спортивный клуб, вокруг стая сумасшедших пенсионеров, а в серединке — наш приятель Цитрус со своими фрейдистскими комплексами.
— А боевики? — удивилась девушка.
— Шутовство все это. Ну, есть там пара-тройка приличных людей. Бывший мастер спорта по стрельбе, бывший чемпион Союза по вольной борьбе, пятиборец-чемпион. Имеют богатое уголовное прошлое. Учат молодежь благородному ратному делу, готовят кадры для частных охранных агентств. Ты ведь у нас девушка грамотная, знаешь, кто в основном за этими агентствами стоит?
— Бандиты.
— Правильно. Вот бандиты эту партию и кормят. Им так удобней.
— Ну хорошо, а митинги, собрания? А газета?
— Митинги? — хмыкнул полковник. — Ты хоть один видела?
— Нет.
— Ничего интересного. Собираются в каком-нибудь ДК, развешивают флаги со свастикой, споют хором свой гимн, поорут, побьют себя в грудь и разойдутся. А что касается газеты — убогие листочки, на дрянной бумаге, тираж в лучшем случае тысяча, а то и пара сотен. Краска мажется, печать ужасная, тексты с орфографическими ошибками.
— А почему о них тогда столько говорят?
— Потому что всегда удобно иметь карманного, домашнего злодея, чтобы на него сваливать все неприятности, чтобы им детей пугать, если не слушаются.
— То есть все наши фашисты, нацисты и прочие коричневые — это совершенно несерьезно?
— У нас, Наталья, столько всякого другого серьезного, что голова кругом идет, — вздохнул полковник.
— Валерий Павлович, а этот Цитрус только правду говорил? Или нес околесицу?
— Что тебе показалось околесицей?
— Ну, про какую-то Алису в Стране Чудес… Харитонов ничего не ответил, тяжело откинулся в кресле, прикрыл глаза.
— Спасибо, Наталья. Можешь идти. Ты молодец. Поздравляю с оперативным дебютом.
