Валерьо один, укрытый плащом.
Валерьо
Вы, подозренья, самых прозорливых Сводящие с ума и трезвый мозг Пьянящие такой толпой химер, Какой не создает воображенье Художника, рисующего нечто, Или поэта в творческом пылу, — Куда влечете вы мой буйный разум, Веля мне бодрствовать, когда все спят? Уже возничий звездной колесницы Как будто бы спускается на отдых, И клонятся все ниже шесть сестер[91] И та, что между них живет стыдливо; А я, томимый и грызомый вами, Не как звезда горю, сияя светом, А как огонь той вековечной бездны, Откуда он возносится, пылая, Из уст ее без устали стремясь. Нет, не спроста в моем воображенье Засело, что у этой Леонарды, Среди картин и книг, есть некий образ, Который ей милей всех остальных. Ночь! Если там, внутри, сидит счастливец, Пусть выйдет он, чтоб расточилась тьма. Но как же мне дознаться одному, Раз этот дом подобен древним Фивам[92], В которых было сто больших ворот? Сюда идут. Схоронимся скорей В углу портала, у ее дверей. (Отходит.)
Валерьо в углу портала дома Леонарды, Отон, укрытый плащом.
Отон
Я был задержан разными делами Родных и близких. Улица, прости, И ты прости, блаженное окно, Что поздно вас приветствую сегодня. Окно мое! Скажи мне, вылетал ли Из недр твоих хотя б единый вздох? Зато в тебя влетало их так много, Что меньше можно счесть цветов в апреле Или жемчужин, пролитых зарей. О, сколько бедных Ифисов, повисших На этой равнодушной к ним решетке, Ждут, чтобы небо обратило в мрамор Ту, у которой мраморная грудь! И ты, о дверь… Позвольте, что я вижу? Что это? Призрак? Новая колонна? Недаром сердце говорило мне, Чтоб я пришел сюда сегодня ночью. О, неужели это тот счастливец, Которому благоволит вдова? Что делать? Что сказать ему? Клянусь, В архитектуре нужно равновесье, И в мраморах гармония нужна. (Становится по другую сторону двери.)
Валерьо и Отон по обе стороны дверей, Лисандро, укрытый плащом.
Лисандро
Вдова! Я вас люблю так нежно, Что я у этого окна Вплоть до зари, хоть ночь длинна, Согласен простоять прилежно. Ах, если б вы меня любили, Святой иль грешной, все равно! «Нет» — все услышали давно, А «да» — кому вы подарили? Ваш вид, всегда недостижимый, Уверил даже и глупцов, Что должен быть, в конце концов, У вас таинственный любимый.
