самые первые создания имели в своем распоряжении очень мало средств — и не только для того, чтобы властвовать над природой, но даже сопротивляться самым слабым ее силам. В прошлые времена под эфирным небом из земной и водной глуби выходили существа, более внушительные, нежели человек. Разумеется, большая часть гигантов исчезла в результате страшных потрясений, когда неорганический мир доказал свою мощь, никак не сравнимую с силой живой природы. Однако какое-то число этих монстров еще продолжало существовать. Слоны и носороги стадами бродили на всех широтах, даже мастодонт оставил следы своего пребывания в традициях американских аборигенов.
Этих припозднившихся чудовищ было достаточно более, чем достаточно, — чтобы внушить первым представителям человечества, наряду с боязнью- и ощущением своей слабости, довольно-трезвые сомнения относительно своего всевластия. Оспаривать власть приходилось не только у зверей. В крайнем случае с ними можно было сражаться, использовать против них хитрость за неимением силы и можно было не побеждать, но хотя бы избегать с ними встречи или убегать от них. Совсем иное дело — эта необъятная природа, которая со всех сторон окружала плотным кольцом первобытные группы людей и красноречиво напоминала им о своем непоколебимом всевластии. Продолжали действовать, хотя и не в той мере, что раньше, космические причины, за счет которых следует отнести древние потрясения. Более или менее сильные катаклизмы все еще нарушали топографию, изменяя взаимное положение суши и океана. То и дело поднимались моря и поглощали обширные пространства, то и дело из морских глубин извергались вулканы, выталкивая на поверхность горы, которые затем соединялись с континентами. Мир все еще находился в стадии работы, и знаменитое «Хорошо!», произнесенное Иеговой, не утихомирило его.
В такой ситуации отсутствие общего равновесия не могло не отразиться на атмосферных условиях. Жестокая борьба между землей, водой и огнем приводила к резким и неожиданным колебаниям влажности, засухе, холоду, жаре, а выделения из недр еще трепещущей от потрясений земли оказывали суровое воздействие на все живое. Все эти причины, потрясавшие мир и ввергающие его в страдания и катастрофы, усиливали давление природы на человека, и влияние среды и климата для наших предков было намного сильнее, чем сегодня. В своей книге «Рассуждения о революционных трансформациях земного шара» Кювье утверждает, что нынешнее состояние неорганических сил никоим образом не могло бы привести к подземным конвульсиям, близким по масштабу тем. которые имели место в далеком прошлом. Эта облеченная ужасным могуществом природа могла и на человеческий род оказывать такое же влияние, какое она имела на остальной мир, но все это осталось в прошлом. Ее всемогущество настолько ослабло, что за долгую череду лет, равную примерно половине периода жизни человечества на земле, она не произвела таких трансформаций, сопоставимых с теми, что навсегда разделили человеческие расы.[24]
Два момента не оставляют никаких сомнений: основные различия, которые разделяют ветви человечества, сформировались в первой половине периода нашей жизни на земле; и чтобы определить время, когда в этой первой половине появились упомянутые физиологические различия, следует вернуться в эпохи, когда влияние внешних факторов было более активным, чем при нынешнем состоянии земного шара. И такой эпохой могла быть лишь та, в которую непосредственно происходило творение; она еще не отошла от последних катастроф, в ней еще ощущались их ужасные последствия.
Исходя из доктрины унитаристов, невозможно датировать разделение типов более поздним периодом.
Нельзя извлечь выгоду из случайных отклонений, которые порой наблюдаются у некоторых индивидов и которые, будучи постоянными и частыми, без сомнения, могли бы привести к появлению разновидностей, достойных нашего внимания. Помимо таких феноменов, как наличие горба, были обнаружены и другие любопытные факты, которые на первый взгляд способны объяснить разнообразие рас. Например, Причард, излагая свидетельство Бейкера, рассказывает об одном человеке, чье тело, за исключением лица, было покрыто неким подобием панциря темного цвета, напоминающего густой и жесткий волосяной покров — нечувствительный, костистый и не выделявший крови при укалывании. В определенное время эта странная оболочка, достигнув толщины три четверти дюйма, отпадала, и на смену ей появлялась новая. От этого мужчины родилось четверо сыновей, похожих на отца. Выжил только один; но Бейкер, который видел его, когда тот был еще ребенком, не знает, дожил ли он до зрелого возраста. Бейкер приходит к заключению, что поскольку отец породил таких отпрысков, могла бы сформироваться особая семья, которая бы сохранила этот специфический тип, и что позже, по прошествии времени после забвения конкретных деталей, эту разновидность людей могли бы считать носителями специфических признаков человеческой расы.
Такое заключение допустимо. Только индивиды, столь отличные от человеческой породы, встречаются редко. Их потомство включается в общий порядок вещей, или цепочка обрывается в самом скором времени. Все, что отклоняется от естественного и нормального порядка, способно лишь заимствовать жизнь, но сохранять ее не может. Если бы это было не так, самые невероятные случаи давным-давно изменили бы основные физиологические условия существования человечества. Следует отметить, исходя из этих наблюдений, что одним из важнейших конститутивных условий таких аномалий является их преходящий характер, поэтому в такие категории нельзя включать шевелюру негра, его черную кожу, желтый цвет китайца, его широкое лицо и раскосые глаза. Все это постоянные признаки, в которых нет ничего аномального и которые, следовательно, не связаны со случайным отклонением.
А теперь подведем итог вышеизложенному.
Перед лицом трудностей самого распространенного толкования библейского текста, и возражений, обусловленных законом, который регулирует появление гибридов, невозможно категорическим образом утверждать множественность происхождения любого рода, в том числе человечества.
Поэтому ограничимся объяснением внутренних, т. е. глубинных, причин теми ярко выраженными различиями, постоянство которых, несомненно, представляет собой главенствующий характер, причем это постоянство не утрачивается и при скрещивании. Эти причины можно найти в «климатической энергии», которой обладает наша земля, по крайней мере, с тех пор, как на ней появились люди. Нет сомнения в том, что в ту эпоху неорганическая природа была намного могущественнее, чем когда-либо позже, в результате чего могли произойти этнические изменения, ставшие необратимыми. Возможно также, что существа, подвергшиеся в далекой древности этому устрашающему воздействию, приспосабливались к нему гораздо лучше, чем это могли бы сделать нынешние типы. Только что появившийся человек имел еще неустойчивые формы и, возможно, не принадлежал так явно ни к белой, ни к черной, ни к желтой расам. В таком случае отклонения, которые свели первородные признаки нашего рода к наблюдаемым ныне разновидностям, имели не больше преобразующих возможностей, чем их имеет, скажем, черная раса, чтобы превратиться в белую, или желтая, чтобы слиться с черной. Исходя из этого предположения, Адам должен был быть одинаково похож на все сегодняшние человеческие типы или группы — они формировались вокруг него и удалялись друг от друга на расстояние, вдвое большее, нежели то, что отделяло его от каждой из этих групп. Так что же тогда сохранили представители разных рас от первобытного типа? Только самые общие признаки, составляющие и объединяющие человеческий род: некоторое сходство внешних форм, общих у самых далеких друг от друга групп, и возможность выражать свои мысли посредством артикулированных звуков, но ничего больше. Что же касается самых специфических признаков того первого типа, мы их утратили — как черные народы, так и народы с другим цветом кожи. Хотя все мы произошли от одного далекого предка, в результате разного рода обстоятельств мы получили то, что с тех самых пор составляет нашу собственную неповторимую природу. Итак, будучи потомками одновременно и первородной адамовой ветви и космогонической среды, человеческие расы имеют между собой очень мало общего. Правда, единственным подтверждением далекого родства можно назвать возможность порождать плодовитых гибридов — и только. И ничего больше. В то самое время, когда разные условия среды определили каждой группе свой постоянный характер, свои постоянные внешние формы и черты, в том числе цвет кожи, эти же условия окончательно разорвали все узы первичного единства, которое с тех пор никак не влияет на этническое развитие. Таким образом, категорическое постоянство признаков и форм, подтверждаемое и гарантируемое самыми древними историческими документами, служит печатью извечного разделения человеческих рас.
