танце, п'ижавшись ко мне, твое тело почувствует то, что лишь нег'итяиская музыка способна п'обудить в человеке. Для таких, как ты, немного ф'игидных, там-там — лучшее лека'ство. А когда ты впадешь в т'анс, как и полагается во в'емя танца, п'идуманного для сладост'астия, я снова п'ивезу тебя сюда, и мы по- настоящему займемся любовью. После этого у тебя больше не будет никаких п'облем.
— А не может случиться так, что в будущем я смогу получать удовлетворение только с тобой или с твоими собратьями по расе? — настороженно спросила Сильви.
— Не обязательно! Главное научиться получать наслаждение от любви. Таким об'азом ты п'иоб'етешь навык на всю жизнь. Это можно с'авнить с плаванием. Если ты научилась плавать, то уже никогда не 'азучишься.
— Ты даже не представляешь, как поддержал и подбодрил меня. — Настроение у Сильви явно улучшилось.
— Я 'ад это слышать. Так мы идем на танцы? — весело сказал Мамаду.
— Чем скорее, тем лучше! — воскликнула Сильви.
Мамаду ничего не приукрасил. Оркестр, состоящий исключительно из негритянских музыкантов, был фантастически хорош. С таким оркестром нет нужды ни в какой стереофонии, он и без этого создает атмосферу полнейшей, доходящей до безумия раскованности.
Прильнув к своему чернокожему гиганту, Сильви впервые в жизни ощутила, что ее тело каким-то странным образом перестало принадлежать ей одной и органично вошло составной частью в нечто волнующе новое и цельное, имя которому танцующая пара. Отдавшись во власть ритма, она даже не заметила, что была единственной белой женщиной, танцующей с темнокожим кавалером. Другие негры в зале танцевали с женщинами своей расы. Остальные пары состояли из белых мужчин и женщин. Однако, несмотря на то что в интимно приглушенном свете она двигалась, слившись в поцелуе с Мамаду, в ней все не подымалась та волна сладкой истомы, которая захлестывает женщину, бросая в объятия мужчины.
Воспользовавшись тем, что оркестранты сделали перерыв и в ход пошли грампластинки, Мамаду и Сильви решили тоже передохнуть за своим столиком возле бара. Рядом с ними сидели двое белых молодых людей. Один из них, оглядев Сильви с нескрываемым презрением, сказал нарочито громко своему приятелю:
— Не понимаю, как может наша девушка выставляться напоказ на танцах с черномазым! У меня такие телки вызывают отвращение! А у тебя?
— Ну, знаешь ли… Тут нечему удивляться. Такой мордоворот, как она, вряд ли сможет найти себе кого-нибудь поприличнее.
У Сильви кровь застыла в жилах. Мамаду напрягся. Обняв девушку одной рукой, как бы показывая, что у нее есть защитник, мартиниканец повернулся к нахалам и произнес:
— Сожалею, но п'иходится напомнить вам, господа, что вы очень плохо воспитаны.
— Скажите пожалуйста! Этот негритос собирается учить нас вежливости! Между прочим, мы у себя дома, а не в твоих родных джунглях! — нагло ухмыляясь, заявил тот.
— Я — такой же ф'анцузский г'ажданин, как и вы, — по-прежнему спокойно ответил Мамаду.
— Неужели? А говоришь по-французски так, будто у тебя полон рот каши! — Приятели демонстративно расхохотались.
Это было уже слишком. Вне всяких сомнений, оба хулигана, придравшись к тому, что белая девушка танцевала в обнимку с темнокожим парнем, намеревались затеять драку. И она в то же мгновение началась. Огромного роста мартиниканец вскочил, чтобы проучить нахалов. Почти тут же все другие темнокожие, находившиеся в зале, поспешили ему на помощь, а белые, в свою очередь, примкнули к противоположному лагерю. Очень скоро свалка стала всеобщей, и никто уже не спрашивал, из-за чего, собственно, в ход пошли кулаки. Перепуганная Сильви съежилась на стуле, боясь пошевелиться.
В этот момент высокий белый мужчина, до того спокойно сидевший у стойки, спрыгнул с табурета и подошел к ней.
— Идемте! — сказал он. — Вам здесь нельзя оставаться! Дальше будет еще хуже.
Не успела девушка опомниться, как сильная рука незнакомца вытолкнула ее из зала. Очутившись на улице, он, не обращая внимания на ее громкие протесты, подтолкнул ее к стоящей неподалеку «альфа- ромео», распахнул дверцу и почти силой заставил сесть в машину.
— Замолчите, наконец! — произнес он повелительным тоном. — Вы что, хотите дождаться приезда патруля и оказаться вместе с драчунами в одном полицейском фургоне?
Оказаться в полиции? Сильви была готова к любым приключениям, но это уже слишком! Она затихла и подчинилась. Высокий мужчина быстро обошел автомобиль, сел за руль и включил зажигание. Машина рванулась с места.
— Куда вы меня везете? — спросила девушка.
— Ко мне домой, — глядя на дорогу, сказал незнакомец.
— К вам? — Сильви настолько оторопела, что не нашлась что еще сказать. Впервые с тех пор, как она ударилась в любовные приключения, мужчина везет ее прямо к себе. Этот человек, похоже, ни в чем не отказывает себе. У него что, нет ни жены, ни любовницы? Но в это трудно поверить…
Незнакомец вел машину с огромной скоростью и, казалось, не обращал на Сильви никакого внимания. Девушка украдкой взглянула на него, и ее словно что-то толкнуло! Он был красив, замечательно красив!
Машина остановилась в шестнадцатом округе перед не слишком современным домом, постройки начала века. Облицованный тесаным камнем, он свидетельствовал о хорошем вкусе его создателей. В пути Сильви не обмолвилась ни единым словом с незнакомцем. Войдя в лифт, она смогла наконец рассмотреть того, кого мысленно романтически назвала «мой похититель». Ей безумно нравилось считать себя похищенной.
Это был высокий блондин с голубыми глазами, одетый с изысканной простотой, в безукоризненной сорочке с элегантным галстуком. Он выглядел лет на тридцать и буквально излучал обаяние. Он также молча с улыбкой смотрел на Сильви. Вот когда неприметная продавщица, затаив дыхание, подумала, что и для нее началась волшебная сказка о Золушке! А войдя в его квартиру на последнем этаже с огромной террасой, выходящей на ипподром Отей и Булонский лес, она почувствовала себя в прямом смысле на седьмом небе…
Сильви сразу же поняла, что находилась не в одной из «холостяцких квартир», которых все еще побаивалась, а в настоящем уютном доме с прихожей, гостиной, курительной комнатой и, несомненно, с двумя, а то и тремя спальнями. Незнакомец не солгал, сказав, что везет ее к себе домой. Несомненно, это был его дом, где во всем чувствовалось присутствие хозяина.
— Садитесь, прошу вас, — предложил он.
В его голосе больше не было той жесткости, с которой он обращался к ней в клубе. Наоборот, он звучал теперь по-настоящему тепло.
Сильви села и взглянула на него. Он показался ей выше мартиниканца. И снова она почувствовала себя совсем маленькой и беззащитной перед очевидной мужской силой. Рядом с ней стоял спокойный человек и смотрел на нее ясными глазами. В его взгляде не было ничего тревожного или смутного, а только нежность и доброта.
— Что скажете о глотке шампанского для восстановления равновесия? — спросил он.
— Не откажусь, — негромко ответила девушка.
— У меня всегда в холодильнике спрятана про запас хорошо охлажденная бутылка. Вы, наверное, как и я, любите холодное шампанское? — Незнакомец вопросительно смотрел на гостью.
Сильви кивнула.
— Если хотите закурить, на столике перед вами есть все, что нужно. — С этими словами он вышел из комнаты.
Сильви никогда не курила, но ей вдруг захотелось попробовать закурить. Она выбрала длинную сигарету, поднесла зажигалку и положила ногу на ногу, изображая непринужденность, которой на самом деле не было и в помине. Дело в том, что, боясь себе самой в этом признаться, она впервые в жизни испытывала робость в присутствии мужчины. При встречах со всеми другими она первая шла в атаку.
