кошмарных снов из-за этой галереи масок! Они того не стоят! Уродство и чудесное преображение — это лишь непродолжительная пауза в физической и моральной эволюции человеческого существа… Только и всего!
В пятницу Сильви пришла к доктору Дальви с результатами лабораторных анализов.
— Все хорошо, — отметил доктор, просмотрев анализы. — У меня есть также время свертываемости крови. А теперь посмотрим ваши маски.
Вошли скульптор и ассистентка, неся каждый по маске. У медсестры — настоящая, у месье Габриеля — будущая.
Сильви переводила взгляд с одной на другую. Это длилось не больше минуты, но показалось, что прошла целая вечность, прежде чем глаза ее наконец остановились, словно зачарованные, на слепке, изображавшем то, чем станет ее лицо после операций. Никто не произносил ни слова; это благоговейное молчание едва слышным голосом нарушила Сильви:
— Вы совершенно уверены, доктор, что я буду похожа на… это?
— Вы уже можете считать, мадемуазель, что именно такой вы станете через несколько месяцев.
— Совершенно неважно когда! Главное, чтобы больше не видеть этот нос и уши! Вы уверены, что мой взгляд будет таким нежным? — недоверчиво спросила она.
— Еще более нежным, потому что он будет живым. Гипс не оживает. Но мы здесь не для того, чтобы выражать восторги: у вас есть критические замечания?
Сильви подошла к слепку своего будущего лица, провела пальцами по контурам, задержавшись на переносице, ноздрях укороченного и слегка вздернутого носика, мочках ушей, теперь уже изящных:
— Мне все кажется превосходным, доктор.
— Пожалуй, лучше сделать трудно, — согласился хирург.
Поколебавшись минуту, скульптур сказал:
— Хочу пожелать, чтобы мадемуазель после преображения быстро обрела то, что я называю «моральный дух» своего нового внешнего облика.
— Вы хотите сказать, месье, непоколебимый моральный дух? — уточнила Сильви. — Будьте уверены: я обрету его! Мне кажется, я уже обрела его! Вы не представляете, насколько я счастлива, когда смотрю на эту маску! Почему я не пришла к вам раньше, доктор? Когда вы назначите день операции?
— На следующей неделе, если вы не против. Как договорились, начнем с носа. В четверг, согласны?
— Разумеется, — ответила Сильви.
— Если вас это не слишком затруднит, могли бы вы прервать ваши обычные занятия на два-три дня? — спросил доктор Дальви.
— Доктор, я хочу, чтобы вы раз и навсегда знали, что отныне мое единственное занятие — стать красивой. Я уволилась с работы и ничем не буду заниматься до тех пор, пока все не увидят меня другой! Не может быть и речи о том, чтобы я разгуливала по улицам в этих ужасных повязках, как это делают некоторые женщины. Я не хочу, чтобы надо мной смеялись, показывая на меня пальцем: «Вот еще одна, которая укоротила себе нос или подтянула лицо!» Сколько времени я пробуду в клинике для первой операции? — спросила она.
— Двадцать четыре часа, если все пройдет благополучно, но так и должно быть. В четверг в девять часов утра вы придете в клинику, а в пятницу после обеда уйдете. В субботу и воскресенье вы побудете дома и хорошенько отдохнете.
— Когда вы займетесь второй операцией, моими ушами? — Сильви хотелось как-нибудь ускорить перевоплощение.
— Дней через двенадцать после первой. Но точную дату я смогу назначить лишь после того, как снимем повязку с носа и я определю его состояние.
— Все операции делаются в одной клинике? — поинтересовалась девушка.
— В одной и той же: в той, где я практикую уже многие годы. Моя ассистентка даст вам адрес. Палата для вас будет зарезервирована на четверг. Вам не стоит ни о чем беспокоиться.
— Думаю, я все поняла. До свидания, доктор. Мадемуазель, месье. — Сильви вежливо раскланялась.
Последнее обращение предназначалось скульптору, который легким поклоном головы ответил ей на прощание. Сильви не сдержалась:
— Спасибо за великолепный слепок моей будущей красоты! Доктор прав: вы — действительно большой художник.
— Не стоит преувеличивать, мадемуазель. Если бы я на самом деле был великий художник, то не сидел бы здесь.
— Месье Габриель слишком скромен, — вступился за коллегу хирург.
На другой день, около двух часов дня, Дэдэ позвонил в квартиру Сильви.
— Я только что получил твою телеграмму. Поймал такси, так как ты просила приехать срочно. Что происходит? — взволнованно спросил фотограф.
— Происходит то, что в четверг я ложусь в клинику на первую операцию, она сделает меня более привлекательной. После этой операции у меня будет самый восхитительный носик на свете, — объяснила девушка.
— Ты в этом уверена? — спросил Дэдэ.
— Уверена ли я? Я видела его вчера, мой будущий нос! — Сильви улыбнулась.
— На какой-нибудь хитрой фотографии? — предположил Дэдэ.
— Нет. Фотографические хитрости твоя стихия: ты доказал мне это, почти убедив, что я буду красивее, если сохраню свое уродство! Я видела свой нос рельефным, вылепленным на гипсовой маске; сделал его талантливый скульптор, и мой нос мне сразу понравился! Знаешь, это один из таких коротких и вздернутых носиков. Настоящий нос кинозвезды! — Девушка мечтательно закатила глаза.
— Ты уверена, что он пойдет тебе? Я нет. Сильви, ты кто угодно, но не звезда, и это счастье для тебя.
— Это твое мнение, — отмахнулась Сильви. — А для меня имеет значение только мое. Я попросила тебя прийти вовсе не для того, чтобы узнать твое мнение о том, что мне делать со своим лицом. Ты понадобишься мне в перерывах между операциями. Для изменения формы носа я буду находиться в клинике всего двадцать четыре часа. Вернусь домой в пятницу вечером. Не мог бы ты прийти ко мне в субботу утром? Мне понадобится кое-что купить, продукты например. Я твердо решила не выходить из дома между операциями. Пока я буду в клинике, тебе не придется беспокоиться, но как только я буду возвращаться домой вся в бинтах… мне нужен будет кто-либо время от времени для самого необходимого. Ты мой единственный настоящий друг, вот я и обращаюсь к тебе. Могу я рассчитывать на твою дружбу или моя просьба слишком обременительна?
Дэдэ не колебался ни секунды:
— Я никогда не оставлял в беде того, кого люблю, почему же я поступлю иначе с тобой? Обещаю: приду.
— Дай я тебя расцелую! Ты потрясающий парень, Дэдэ! — Сильви чмокнула смущенного фотографа в щеку.
— Хочешь, чтобы я проводил тебя в четверг в клинику и подождал, пока будет длиться операция? — предложил он.
Сильви протестующе замахала руками:
— С ума сошел! Во-первых, твое присутствие совершенно бесполезно; кроме того, у тебя доброе сердце, и ты будешь переживать и волноваться зря, тогда как все будет хорошо. Мне повезло: меня будет оперировать лучший специалист. Приходи проведать меня на следующий день после выписки.
— Где находится клиника? — как бы между прочим спросил он.
— Это мой секрет, — ответила девушка.
— Ты предупредила родителей? — поинтересовался Дэдэ.
— Неужели ты думаешь, их когда-либо волновала моя внешность? Им плевать! — горестно
