– На тебя посмотришь – такая смазливенькая славная девчушка, сколько тебе? Шестнадцать?
«Было, когда я умерла», – подумала Апплес. С тех пор она ни на день не повзрослела. Пока это никого не беспокоило, но скоро привлечет внимание. Однако ей осталось выждать только год. А тогда Кэсси исполнится шестнадцать, и она передаст ей свой Дар. Ведь что главное – вампиры не болеют! Если даже что-то с вами было к моменту превращения – все проходит. Так что Кэсси распрощается и с шиной для хромой ноги, и с астмой. Пока еще она об этом не подозревает, но Апплес уже представляет, как им обеим всегда будет по шестнадцать. Вечно!
– Мне девятнадцать, – сказала она Гейджу. Он кивнул.
– Ну да, а всем, кто на тебя смотрит, кажется – какая миленькая девчонка! Никто не знает, что перед ним монстр!
Апплес снова метнула на него быстрый взгляд. Это высказывание можно толковать по-всякому. Что же он знает? И кому сказал об этом, если сказал?
– Ну, насчет монстров ты спец, – сказала она, – ведь твой братец рос на твоих глазах. Да и сам ты не такой уж ангел.
Глаза его злобно сверкнули, и он навел на нее револьвер.
– Застрелишь меня сейчас – сам погибнешь, – напомнила ему Апплес.
– Заткнись давай и езжай дальше!
– Это мы уже слышали.
7
Ну и чего же мне теперь бояться? Кроме как быть обезглавленной или проткнутой колом? Представляете, как я буду тогда выглядеть? Только прикиньте! Впрочем, я шучу.
Главное вот что: от всего, чем вы дорожили при жизни, теперь, после превращения, вы шарахаетесь. Я имею в виду не людей, а разные вещи и понятия. Ну, например, если вы обожали солнце, то, став вампиром, будете бояться загорать. Если любили итальянскую кухню со всеми ее чесночными соусами, теперь их в рот не возьмете. Ну и то же самое с церковью, если вы были набожны.
И еще вот какой прикол: многих, ставших вампирами в последние годы, можно стращать шоколадом! А если не шоколадом, то всякой наркотой, не говоря уже о сигаретах, кофе и пиве – вот чего они боятся. Для обычных людей наркоманы теперь опаснее вампиров – их только уколами можно утихомирить. Да, в мире нынче все пошло вверх дном.
8
Апплес продолжала следовать указаниям своего похитителя. Постепенно они съехали с Квинс- вэй и выбирали все более узкие глухие дороги какого-то пригородного района к западу от Оттавы. Наконец, когда они доехали до неровной дороги, намеченной всего двумя колеями, и ветви начали хлестать по машине, Гейдж велел Апплес остановиться.
– Выходи! – приказал он.
Расправляя затекшую спину, она вышла и с интересом огляделась. Она редко покидала город, но со времени своего превращения часто испытывала непреодолимую тягу броситься в лес.
Гейдж перелез через сиденье водителя и встал рядом с ней, снова наведя на нее револьвер.
– Значит, ты убила Рэнделлла за то, что он накормил тебя россказнями о трахнутой соплячке?
– И, между прочим, убитой им.
– А тебе-то что до этого?
– Можешь считать меня придурком, но я мщу подонкам, издевающимся над мелкими.
– Ага, ты, значит, благодетельница!
– Не говоря уже о том, что он и со мной собирался так поступить.
Гейдж медленно кивнул.
– Все равно не возьму в толк, как ты его убила, ты же…
– Пигалица. Я уже слышала.
– Со слишком длинным языком!
Он нахмурился. Апплес ощущала, как от него исходит все более сильная волна беспокойства, видно, звериная часть его организма уже чуяла то, о чем он еще не догадывался.
– Да! Непонятно! – повторил он.
– Вот тут-то ты и просчитался, – сказала Апплес, – надо было сначала выяснить все как следует, а ты приперся ко мне со своими дурацкими приглашениями на свидание да вздумал еще угрожать моей сестренке.
Револьвер поднялся, и дуло смотрело ей прямо в лоб.
– Твоя команда проигрывает, детка!
– Неизвестно! – Она улыбнулась и обнажила клыки. – Гляди, я быстрей, чем ты!
Рука ее взметнулась, выхватила у него револьвер и отшвырнула далеко прочь.
– И посильней!
Она схватила его руку, завела ему за спину и сжала так, что он не мог пошевелиться.
– И я голодная!
Глубоко вонзившись клыками, Апплес прокусила ему шею. Когда она присосалась к его горлу, он судорожно задергался, но это ему не помогло.
И никому никогда не помогало.
Потом она села рядом с его трупом и завела с ним разговор – будто он задавал ей вопросы. С ответами она не спешила. Все равно надо ждать три дня.
Обычно она куда-нибудь прятала труп и возвращалась к тому времени, когда ему наступала пора ожить, но, учитывая осложнения, возникшие с телом Рэнделла, Апплес решила не испытывать судьбу еще раз, чтобы не попасть впросак с этим вторым братом. Она позвонила домой по мобильнику, и, к счастью, отозвался автоответчик, так что не пришлось пускаться в объяснения. Все равно родители будут злиться, когда она вернется, только чего они к ней цепляются? Ведь ей уже девятнадцать, хотя она и выглядит моложе.
Спрятав мобильник в карман куртки, она пошла искать подходящую длинную ветку – пока она будет сидеть и ждать, продолжая разговор, можно будет ее обстругать и изготовить кол.
9
Жалею ли я о том, кто я теперь? Конечно. Во-первых, я не могу иметь детей. Ну да, сексом заниматься – пожалуйста, сколько хочешь, а вот детей у меня не будет. И это обидно. Мне всегда думалось, что когда я состарюсь – ну, когда мне будет двадцать с чем-нибудь, – то выйду замуж и нарожаю целый выводок.
И еще обидно с едой. Конечно, я могу есть и пить, как вы все, но пищу не перевариваю, так что после того, как поем, приходится выворачивать себя наизнанку, будто у меня булимия. Это противно. Эннли – она работает вместе со мной в кафе – один раз увидела, как меня рвет, врасплох застала. Вышла жуткая ерунда. Она переполошилась. «Не мучай себя так! Ты же не толстая. С этим надо куда-то обратиться. Стыдиться нечего».
– Да это вовсе не то, что ты думаешь, – уверяла я ее. – Просто желудочный грипп где-то подхватила.
– Тебя каждый раз после еды выворачивает, – продолжала Эннли, а я подумала: «Вот как! Значит, она следит за мной? И с чего вдруг?» Но при этом я знала, что она хорошо ко мне относится, просто беспокоится.
А еще я, наверно, буду переживать, что не становлюсь старше. Ведь с виду мне всегда будет шестнадцать, а на самом деле я буду твоей ровесницей. А каково мне будет, когда я совсем состарюсь? Тогда получится, что если парни моего возраста – ну, знаешь, такие за тридцать, за сорок – начнут ко мне клеиться, их надо будет считать этими самыми… педофилами? А мне разве будет охота вечно иметь дело только с шестнадцатилетними сосунками?
Но я не просила, чтобы меня превратили в вампа, и раз уж так случилось, я не намерена раскисать и ныть. Я так считаю: если я теперь вамп, то буду извлекать из этого пользу – стану разделываться с такими подонками, как ты и твой брат. Видно, когда я была маленькая, я слишком увлекалась комиксами о благородных супергероях.
И еще я прямо не дождусь, когда смогу и Кэсси побаловать – подарю ей лучшую жизнь. По крайней
