– Я... я знал вашу бабушку, – сказал я. – Мы с ней... мы были друзьями.
Собственные слова показались мне самому дикостью, почти безумием. Что общего может быть у ее бабушки, которая, если она вообще еще жива, в три раза старше меня, – с таким парнем, как я?
Женщина посмотрела на мой футляр со скрипкой:
– Вас зовут Джорди? Джорди Риделл?
От удивления я моргнул, потом медленно кивнул. В ответ женщина слабо улыбнулась мне, почти одними глазами.
– Бабушка говорила, что вы придете, – сказала она. – Она не знала когда, но говорила, что однажды вы появитесь. – Она шагнула от двери и, как наседка цыпленка, загнала дочку в дом. – Хотите войти?
– Я... э, конечно.
Она провела меня в гостиную, заставленную разномастной старинной мебелью, которая, собранная в. одной комнате, вообще-то не должна была производить никакого впечатления, но все же производила. Малышка забралась в моррисовское кресло и с любопытством рассматривала меня, пока я усаживался и пристраивал футляр со скрипкой у ног. Ее мать убрала выбившуюся прядку волос движением, настолько похожим на Сэм, что у меня еще сильнее перехватило дыхание.
– Чай или кофе? – спросила она.
Я покачал головой:
– Не хочу отнимать у вас время. Я... – Дар речи снова изменил мне.
– Вы не отнимаете, – сказала она. Села напротив меня на кушетку, ее глаза снова опечалились. – Бабушка умерла несколько лет тому назад – в конце семидесятых она перебралась в Новую Англию, там и умерла, во сне. Она очень полюбила те места, так что мы похоронили ее там, на маленьком кладбище над морем.
Она говорила, а я представлял себе его. Я почти слышал, как волны разбиваются внизу о берег, брызги пены дождем проливаются на камни.
– Мы были с ней очень близки, гораздо ближе, чем с матерью. – Она сокрушенно посмотрела на меня. – Знаете, как это бывает.
Похоже, ответа она не ждала, но я все-таки кивнул.
– Когда ее последняя воля была выполнена, большая часть ее личных вещей перешла ко мне. Я... – Она умолкла, потом встала. – Извините, я оставлю вас ненадолго.
Я снова кивнул. Когда она говорила о Сэм, вид у нее был грустный. Я надеялся, что воспоминания не заставят ее плакать.
Малышка и я молча глядели друг на друга, пока не вернулась ее мать. Девочка была серьезная, ее огромные глазищи, казалось, все подмечали; она сидела тихонько, не бегала и не кривлялась, как обычно делают дети, когда в доме появляется кто-то новый, перед кем можно повыпендриваться. По-моему, она была не застенчивая; скорее просто... в общем, серьезная.
Когда ее мать вошла в комнату, у нее в руках был пакет, завернутый в коричневую бумагу и перевязанный бечевкой. Она опять села напротив и положила сверток на стол между нами.
– Как-то раз бабушка рассказала мне историю, – начала она, – о своем первом и единственном возлюбленном. Это был странный рассказ, вроде истории с привидениями, о том, как однажды она жила в будущем, а потом любовь дедушки похитила ее оттуда и перенесла в его время. – Она улыбнулась, как будто хотела извиниться. – Тогда я подумала, что это просто сказка, потому что когда я была маленькая, к нам приходили люди, с которыми моя бабушка училась в школе, которые знали ее еще до того, как она повстречалась с дедушкой. Да и вообще ее рассказ уж слишком отдавал научной фантастикой.
Но это было на самом деле, ведь так?
Я только и мог, что кивнуть. Я не понимал, каким образом Сэм и все, с ней связанное, кроме моих воспоминаний, могло кануть в прошлое, или как, оказавшись там, она обрела целую новую жизнь, но я знал, что это правда.
Я принял прошлое, чего несколько лет подряд пыталась добиться от меня Джилли. Глядя на внучку Сэм, я видел, что и она тоже приняла его.
– Когда ее вещи переслали мне, – продолжала она, – я нашла среди них этот пакет. Он адресован вам.
На свертке я увидел свое имя, написанное знакомой рукой. Руки у меня дрожали, когда я потянулся за ним.
– Необязательно открывать его здесь, – сказала она.
Я был благодарен ей за это.
– Я... я лучше пойду, – сказал я и поднялся. – Спасибо, что нашли для меня время.
Провожая меня к двери, она снова печально улыбалась.
– Я рада, что мне довелось вас встретить, – сказала она, когда я уже вышел на крыльцо.
Я не был уверен, что могу ответить тем же. Она выглядела как Сэм, говорила как Сэм, и это ранило.
– Вряд ли мы когда-нибудь еще увидимся, – добавила она.
Никогда. Ей останутся муж, семья. Мне – мои призраки.
– Спасибо, – сказал я еще раз, повернулся и пошел к калитке, футляр со скрипкой в одной руке, бумажный сверток в другой.
Сверток я открыл не раньше, чем добрался до Садов Силена, местечка в парке Фитцгенри, которое
