– ...если я узнаю, кто это...
– ...он перестарался...
– ...люди, я полетела...
– ...кто-нибудь, держите ее...
Замешательство Изабель внезапно исчезло. При виде освещенного луной лица Рашкина она обрела способность ясно мыслить и осознала, что произошло. Но от этого ей стало еще хуже, ее охватила настоящая паника. Это Рашкин привез на остров бутылки с пуншем, в котором был растворен ЛСД, и теперь она и большая часть присутствующих находились под воздействием наркотика.
– Или ты добровольно отдашь мне полотна, или я заставлю тебя их отдать. Выбирай, Изабель.
Она с ужасом посмотрела на Рашкина:
– Как вы могли сделать с нами такое?
– Это же вечеринка, – пожал он плечами. – Я решил, что вам будет интересно познакомиться с обратной стороной сознания. А теперь не медли, – добавил он. – Я не собираюсь торчать здесь всю ночь.
– Может, мы еще раз обыщем всё вокруг? – предложил Бенджамин.
Рашкин покачал головой:
– Они здесь, совсем близко. Я их чувствую. Но она очень хорошо их спрятала. – Рашкин наклонился к самому лицу Изабель. – Я прав, Изабель? Ты решила, что можешь их от меня скрыть?
– Чудовище!
Ясность мыслей снова покинула Изабель. Искаженное лицо Рашкина уплывало куда-то вдаль. Когда он сунул ей спички, Изабель попыталась оттолкнуть коробок, но в следующий момент почувствовала, что крепко сжимает его а руке.
– Полотна находятся в одном из этих строений, – сказал Рашкин. – Я это точно знаю.
На его изменившемся до неузнаваемости лице ярко блеснули глаза. Изабель не могла отвести взгляд. Она словно покинула свое тело и плыла по воздуху, но ее удерживал взгляд этих светящихся в темноте глаз.
– Скажи мне, где картины, – настаивал Рашкин. – Мы возьмем то, за чем пришли, и уйдем.
Изабель стоило огромного труда просто покачать головой.
– Если ты не скажешь, – предупредил Рашкин, – я заставлю тебя лично уничтожить все полотна. Ты своими руками зажжешь огонь и накормишь меня.
Изабель смутно помнила рассказ Кэти о воздействии галлюциногенного наркотика.
– Единственное, что можно сделать, – говорила она тогда Изабель, – это расслабиться и не сопротивляться его действию. Сопротивление только усиливает его влияние. Если расслабишься, то всё пройдет, и ты просто вычеркнешь из жизни несколько часов. Если будешь бороться, можешь лишиться рассудка.
Изабель с трудом остановила взгляд на Рашкине.
– Я не стану, – попыталась сказать она, но с губ слетели только бессмысленные звуки.
Изабель перестала сопротивляться действию наркотика и отдалась своим ощущениям. Она еще слышала шум разговоров у самого дома, видела искаженное лицо Рашкина, чувствовала запах корицы. Изабель всё еще сжимала в руке коробок спичек, да так крепко, что его края смялись в ладони. А потом всё исчезло. Неожиданный вихрь подхватил ее, прогнал все чувства и унес в такое место, где не было ни образов, ни запахов, ни звуков. Только тишина и темнота.
Пустота.
Изабель очнулась в березовой роще в северной части острова. Сразу за рощей простирались обширные поля, цепочкой остроконечных утесов спускавшиеся к самому озеру. Оттуда до Изабель доносился плеск волн о каменистый берег. Солнечные лучи резали глаза даже сквозь закрытые веки, а во рту после вчерашнего праздника остался отвратительный вкус. Изабель перекатилась со спины на живот и тотчас же почувствовала приступ тошноты, но он быстро прошел. В воздухе стоял знакомый резкий запах, но Изабель потребовалось несколько минут, чтобы определить его природу – запах потухшего костра.
Мысль о костре вызвала воспоминания, перед Изабель восстановилась цепочка ужасных событий, начавшихся с того момента, когда она в поисках ньюмена Рашкина оказалась позади амбара и поняла, что, сама того не сознавая, приняла немалую дозу сильного наркотика.
Изабель медленно села и осмотрела себя. Руки и одежда были покрыты сажей, словно кто-то прошелся по всему телу угольными карандашами. Непонятно, каким образом она вообще оказалась в этом месте. С того момента, как она последовала давнему совету Кэти и перестала сопротивляться действию наркотика, в памяти образовалась пустота. Освобожденное от контроля подсознание стерло все дальнейшие события.
Немного поразмышляв, Изабель обнаружила, что всё же кое-что помнит. В какой-то момент бессознательное состояние, видимо, перешло в сон, вернее, в кошмар. Ей снилось, что дом вместе с находящимися там полотнами загорелся. А потом стали гибнуть ньюмены – хрупкие, обугленные тела падали во двор, их жалкие останки освещало ревущее пламя, охватившее деревянное строение. Изабель помнила, как брала их на руки и пыталась облегчить ужасные страдания, помнила, как по щекам непрерывно текли слезы, а сердце в груди было готово разорваться. Она не обращала внимания на людей вокруг, тем более что большинство ее гостей тоже находились под действием наркотика и не замечали ни ее, ни умирающих ньюменов. Люди настолько лишились рассудка, что никто и не подумал бороться с огнем, пока не стало слишком поздно.
Внезапно в груди Изабель воцарился ледяной холод, дыхание перехватило от ужаса. Она снова посмотрела на свои руки.
