устало спросил тот.
– На восходе луны, – уточнила Лиззи. Дензил вздохнул:
– Но что из этого выйдет?
– Есть только один способ получить ответ на этот вопрос, – пожал плечами Хенки.
– Но нужно остерегаться Вдовы, – предупредила Джоди. – А вдруг она снова выследит нас с помощью Уиндла.
– Мне бы хотелось нарисовать ее фамильяра, – признался Хенки. Он взглянул на Джоди. – И тебя тоже, маленькая. Я и не подозревал, что у Нетти есть дочка, да еще такая хорошенькая.
– Я ее племянница, – поправила его Джоди.
– И она вовсе не желает, чтобы ты ее рисовал, – возмущенно фыркнул Дензил.
Он покосился на мольберт с незаконченным портретом обнаженной Лиззи и презрительно отвернулся.
Хенки хихикнул:
– Я же не собираюсь запечатлевать малышку нагишом.
– А я согласна! – неожиданно вмешалась Джоди. – Меня еще никогда не рисовали.
– И надеюсь, никогда не нарисуют, – пробормотал Дензил. – Что сталось бы с твоей бедной тетей, если бы…
– То существо… – перебила его Лиззи, нервно озираясь по сторонам. – Может, оно где-то поблизости?
Все замолчали и начали вглядываться в темноту, сгустившуюся по углам.
– На всякий случай нам лучше говорить шепотом, – предложил Хенки, – хотя я сомневаюсь, что фамильяр нас подслушивает.
– У Вдовы есть еще слочи, – сказала Джоди. – Болотные твари. Правда, живут они всего одну ночь, и их можно учуять издали.
– Учуять? – Дензил резко выпрямился в кресле и поправил съехавшие на нос очки. – Снаружи стояла невыносимая вонь, когда мы входили сюда…
Хенки вскочил на ноги так стремительно, что опрокинул стул, на котором сидел. Сморщившись от грохота, Джоди быстро заткнула уши. Двумя огромными прыжками художник приблизился к двери и широко распахнул ее. Над городом уже брезжил рассвет. С минуту Хенки стоял на пороге, осматриваясь, а затем нагнулся и принялся изучать что-то на земле.
– Что там? – поинтересовался Топин.
– Понятия не имею.
Все, включая Дензила с Джоди на ладони, высыпали наружу и столпились вокруг подернутых ряской лужиц.
Джоди почувствовала знакомый запах и снова вспомнила об ужасной гибели Эдерна. Девушка отвернулась и уткнулась лицом в большой палец Дензила.
– Как много они, по-вашему, слышали? – спросила Лиззи.
– Это зависит от того, насколько хорошо развит их слух, – ответил Хенки.
Он втолкнул всех внутрь и захлопнул дверь.
– Нам нужен план, – прошептал он так тихо, что остальным пришлось подойти поближе, чтобы ничего не пропустить. – Мы должны сбить старуху с толку. – Он задумчиво взглянул на Лиззи. – Не ссорясь при этом с законом.
– О чем это вы? – насторожился Дензил.
– О ребятишках из Трущоб, – начал Хенки. – Целая ватага ребятишек на велосипедах, крутящихся повсюду, словно назойливые мухи…
Загадка
Полмира спит, природа замерла,
И сновиденья искушают спящих.
Если представить, что Орден Серого Голубя – это таинственное озеро, скрытое от глаз в дремучем лесу, то Джона Мэддена можно было бы сравнить с брошенным в воду камнем, от которого расходятся круги.
Установить взаимосвязь не так уж сложно: существовал мир, в нем существовал Орден, а в Ордене Совет Старейшин, Тайный Совет и, наконец, сам Мэдден, дергающий за нити сплетенной им паутины. Каждое его действие вызывало движение на всех уровнях Ордена и отражалось на стаде баранов, для управления коим Мэдден и был, по его глубокому личному убеждению, рожден.
Он всегда получал то, что хотел. И он был терпелив.
Только однажды ему пришлось испытать горечь поражения – причем абсолютного, но зато его отголоски Мэдден ощущал до сих пор. Как, например, сегодня вечером, во время заседания Тайного Совета Ордена.
В этой среде избранных не практиковались спектакли с масками, балахонами и свечами, приберегаемые для молодых членов организации. Не было ни блокнотов, ни ручек, ни секретарей для ведения протоколов. Совет проходил в строгом, со вкусом обставленном зале, который располагался на тридцатом этаже одного из небоскребов Манхэттена. Единственным настенным украшением в сияющем стеклом и сталью помещении был гобелен с изображением серого голубя Ордена, висевший позади кресла председательствующего Мэддена. У длинного деревянного стола стояли еще четыре кожаных кресла.
Справа от Мэддена сидел Роланд Грант, которого еженедельник «Форбс» назвал седьмым по счету богатейшим человеком планеты, не считая монарших особ. Это был крупный, сильный мужчина, настоящий исполин североамериканского делового мира в неизменном костюме-тройке, сшитом на заказ. Он выглядел опрятным и подтянутым, несмотря на внушительный вес, и, невзирая на годы, у него на голове не было ни единого седого волоса. Число же корпораций, в которых Грант держал свои акции, многократно превышало количество игровых клеток в «Монополии».
Если у него и была какая-то слабость, так это его дочь, Лина.
Рядом с Грантом расположился Джеймс Келли – Джей Кей – Хейл, официальный представитель Гонконга в ряде западных компаний, – смуглый худощавый мужчина с тонкими ястребиными чертами лица. Мэдден готовил его к выходу на американскую политическую арену, причем Хейл считал это собственной инициативой.
Слева от Мэддена сидела Эва Дизель, западногерманская писательница и активистка в борьбе за права человека, умело использующая в интересах Ордена свое влияние на правительство и общественность. Эта потрясающая женщина обладала поистине редкостным темпераментом, и даже Мэдден не мог сказать наверняка, во что из пропагандируемого она действительно верила, а что всего лишь служило ширмой для проведения политики Ордена.
Последним членом Тайного Совета был Арманд Монетт, французский магнат, многочисленные компании которого занимались судоходством, добычей и транспортировкой топлива и различными медиа-проектами. Разрушая традиционное представление об облике истинного француза, он часто появлялся на публике в мятой рубашке и криво повязанном галстуке, с взъерошенными волосами, красными глазами и щетиной на лице, однако ум его был столь же остр, сколь внешность неряшлива, и если дела Монетта шли не так хорошо, как у Гранта, то исключительно потому, что Мэдден, не слишком доверявший этому человеку, время от времени натягивал вожжи.
Всем собравшимся было уже за шестьдесят, хотя, просочись подобная информация в прессу, она потрясла бы многих.
Члены Тайного Совета встречались раз в месяц, чтобы оценить работу Ордена и обсудить свои личные проекты. Кое-какие соображения позже высказывались на Совете Старейшин, однако о планах, вынашиваемых внутри Тайного Совета, старейшины могли лишь догадываться, и это, по мнению Мэддена, было абсолютно правильно, ибо большинство из них, несмотря на свою преданность Ордену, в действительности мало чем отличались от обычных баранов.
Иногда – особенно в такие моменты, как сейчас, – Мэддену казалось, что и членов Тайного Совета не мешало периодически ставить на место. Правда, при этом они ни в коем случае не должны были заподозрить, что он их контролирует, – ведь вера в собственную значимость усыпляла их бдительность, в то
