ночей.
Поддавшись очарованию вечернего часа, Тинелла потеряла счет времени. Она понимала, что опаздывает, что ей давно пора вернуться в Лувр и приступить к своим обязанностям. Но усердие и ответственность, составлявшие прежде основу ее жизни, были полностью вытеснены новым для нее чувством — влюбленностью. Судьба наконец-то улыбнулась ей, и Тинелла целиком отдалась мгновениям счастья. Исполнилось то, о чем она прежде не осмеливалась даже мечтать: она встретила мужчину, с которым не может расстаться. К черту королеву! Не стоит даже думать о ней. И Тинелла решительно выбросила из головы старую госпожу с ее вечным трауром и удушающую атмосферу двора. Ей не хотелось спугнуть волшебство летних сумерек. Кто знает, представится ли ей еще раз такой случай? Чем больше Франсуа говорил, тем больше ее очаровывал. Когда он брал ее под руку, ею овладевало странное, доселе не испытанное ощущение. Служба у королевы может подождать. В распоряжении ее величества десятки служанок, одиночество ей не грозит. Какая разница, Тинелла ей поможет раздеваться или кто-нибудь другой? Девушка собиралась, пусть недолго, пожить своей собственной жизнью. Она видела, что Франсуа влюблен в нее. И всей душой отвечала на его чувства. Ни за что на свете она не упустит этот вечер.
Они рука об руку бродили по улицам, не выбирая направления. Сладостная прохлада разлилась в воздухе, и хотелось наслаждаться ею как можно дольше. Постепенно они углубились в переулки, которых Тинелла никогда не видела, в кварталы, о существовании которых она даже не подозревала. Девушка прожила в столице много лет, но знала только окрестности Лувра, где часто бывала. Никто никогда не водил ее дальше, в этом не возникало необходимости. Для нее каждая новая улочка становилась открытием, и она была счастлива, что именно Франсуа показывает ей иной, доселе незнакомый Париж.
Дома здесь были гораздо меньше и скромнее, чем в центре города. И люди совсем другие. Казалось, стоит только свернуть за угол и глазам откроется целый неизведанный мир. Когда они проходили мимо очередной подворотни, Франсуа мягко увлек ее в полутьму. Сначала он осторожно провел рукой по ее спине, потом схватил ее властно, словно хищник свою добычу. Крепко прижав ее к груди, он, не отрываясь, смотрел ей в глаза, как будто собирался что-то сказать. И неожиданно принялся целовать ее, сначала нежно, затем все требовательнее, настойчивее, охваченный безудержной страстью. Тинелла не сопротивлялась. Она весь вечер ждала этого мгновения, беспрестанно спрашивая про себя, когда же оно, наконец, наступит. И безропотно позволила Франсуа увлечь себя в мир страсти. Он был намного выше нее, и Тинелла вдруг ощутила себя маленькой и хрупкой. Высвободив руку, она провела ладонью по его мощному торсу. Он обладал внушительной мускулатурой. Отвечая на поцелуи, она гладила его волосы, потом ее рука скользнула под камзол, лаская его сильные плечи. Пламя желания впервые обожгло ее изнутри. Руки Франсуа нашли ее грудь. Тинелла залилась румянцем. Никто никогда еще не дотрагивался до нее так. Но противиться она не стала. Впрочем, целоваться с мужчиной ей тоже раньше не доводилось, тем более на улице. Если бы сейчас мимо прошел кто-нибудь знакомый, она, наверное, сгорела бы со стыда. Но, к счастью, никого из знакомых они не встретили. Да и в конце концов, разве такая уж редкость влюбленная пара, целующаяся во тьме подворотни?
Франсуа подтолкнул ее к стене. Наклонив голову, он осыпал поцелуями ее шею, одновременно распуская завязки на ее корсаже. Его губы опускались все ниже, он принялся целовать ей грудь, дотрагиваясь кончиком языка до сосков — сначала до одного, потом до другого, заставляя Тинеллу дрожать от удовольствия. Одна его рука гладила ей спину, постепенно спускаясь к ягодицам. Другой рукой он ласкал ей живот, а затем, очень нежно и осторожно, его пальцы скользнули вниз. Тинелла ощутила внезапный приступ страха перед тем, что вот-вот произойдет. Ласково, но решительно она удержала его за запястье.
— Нет, Франсуа, пожалуйста, только не здесь. Нас могут увидеть.
— Не волнуйся, никто сюда не придет. В это время горожане расходятся по домам, — ответил он, не прекращая страстных поцелуев.
— Нет, Франсуа. Прошу тебя.
Тинелла мягко отстранилась. Ей жаль было прерывать его. Но если между ними должно произойти что-то, пусть это будет красиво, незабываемо. Неуклюжее совокупление в незнакомой подворотне казалось ей унизительным. Она слышала, что солдаты поступают подобным образом с женщинами сомнительной репутации. Этого она не хотела.
— Уже поздно, Франсуа. Пора возвращаться в Лувр. Королева ждет меня.
— Попозже, — прошептал он, одержимый желанием, не выпуская ее из объятий. — Не бойся, мы успеем до закрытия ворот.
Тинелла неожиданно пришла в себя. Боже, какая же она дура! Как она могла забыть! После десяти часов вечера все ворота на запоре! Если она опоздает, то останется на улице. А королева, что скажет королева?!
— Франсуа, — твердо сказала девушка, к которой вмиг вернулись ее сдержанность и достоинство, — мы должны вернуться в Лувр немедленно. Мне нельзя опаздывать. Королева не может ждать.
Последние слова достигли его сознания. Королева. Ворота Лувра. Конечно. Вот ужас, если Тинелла останется на улице. Им следует быть осторожнее. Франсуа разжал руки и отпустил девушку. Поправив камзол и рубашку, выбившуюся из штанов, он помог девушке привести себя в порядок.
— Ты права. Прости, я совсем потерял голову. Сейчас и правда уже поздно, тебе надо возвращаться в Лувр. Пойдем скорее.
Они пустились в обратный путь. Тинелле он показался гораздо длиннее, чем она его себе представляла. Увлеченная беспечной прогулкой, девушка не заметила, как далеко они ушли от центра города. Они все ускоряли шаг. Тем временем на город спускалась ночь. Почти совсем стемнело. На улицах не было видно прохожих. В это время парижане уже сидели по домам. Когда молодые люди достигли Лувра, им в глаза бросилось необычайное скопление вооруженных людей. Дворец окружали гвардейцы и солдаты. Их было гораздо больше обычного. Вход для прислуги оказался запертым. Они несколько раз постучали, но никто не откликнулся.
— Как странно! — удивилась Тинелла. — Здесь всегда кто-нибудь стоит на страже и впускает опоздавших.
В течение нескольких минут Франсуа и Тинелла продолжали стучать, но им по-прежнему никто не открывал, и девушка не на шутку встревожилась. Они решили обойти дворец и постучаться в парадные ворота. Слугам запрещено ими пользоваться, но, быть может, камеристку королевы пропустят в виде исключения, раз уж здесь заперто.
— Попробуем через главные ворота, — взволнованно говорила Тинелла, — вдруг кто-нибудь из стражи узнает меня и пропустит без лишних вопросов.
— Если ты служишь и живешь здесь, тебя наверняка пропустят, — постарался успокоить ее Франсуа.
— Я тоже на это надеюсь. Просто никогда еще не возвращалась так поздно.
Почти бегом обогнув южную стену дворца, они приблизились к главным воротам, выходящим на площадь. И здесь вдоль всего северного фасада толпились гвардейцы, словно в ожидании какого-то сигнала к действию. Солдаты у ворот молча пропустили их, но парадные двери дворца были наглухо заперты. Пристальные взгляды караульных не предвещали ничего доброго.
Тинелла подошла к молодому офицеру — по всему было видно, что он здесь командует, — и представилась:
— Я камеристка ее величества королевы-матери, меня ждут мои обязанности.
Офицер окинул девушку взглядом. Он ее не знал.
— Мне очень жаль, мадемуазель, но в такое время входить во дворец нельзя. Если вы работаете во дворце, то должны это знать.
— Но я здесь живу! — возмутилась Тинелла. — Королева ждет меня.
— Сожалею, мадемуазель, — вежливо, но твердо повторил офицер, — но у меня приказ. Сегодня ночью никто не войдет во дворец и не выйдет оттуда.
— Приказ? — Девушка еле сдерживалась, чтобы не взорваться. — Чей еще приказ? С каких это пор камеристка не может приступить к своим обязанностям из-за того, что ей не дают войти?
— Приказ короля, — ответил офицер. — А теперь извините меня, мадемуазель. У меня много дел. — Не дожидаясь ответа, он развернулся на каблуках и пошел отдавать какие-то распоряжения только что
